"Житие Великого грешника" - трансформация замысла, жанровое своеобразие, роль в творческой эволюции Ф. М. Достоевского

• Автор: Сайченко, Валерия Викторовна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2002
• Место защиты: Краснодар
• Количество страниц: 223 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение

Глава 1. Трансформация замысла «Жития Великого грешника»

(проблематика, сюжет, композиция)

Глава 2. Реконструкция текста «Жития Великого грешника»

Глава 3. Прототипы и образная система «Жития Великого грешника»

Глава 4. Жанровое своеобразие «Жития Великого грешника» и

художественный метод Достоевского

Глава 5. Антропология и антроподицея: человек в «Житии Великого

грешника» и художественном мире Достоевского

5.1. Достоевский на пути к православной вере (биографический

аспект)
5.2. Теодицея или антроподицея: постановка проблемы у
Достоевского
5.3. Вопрос об анокатастасисе как один из аспектов проблемы
теодицеи в творчестве Достоевского
5.4. Понятие «образ и подобие» как основа антропологии Достоевского
5.5. «Апология» свободы у Достоевского
5.6. Начало пути «падения»: гордость
5.7. Мотивы, сопутствующие разработке темы
«падения» человека в «Житии Великого грешника»
5.8. Страдание как следствие «нравственного зла»
(раскаяние и муки совести)
5.9. «Восставание» человека:
не изображенный Достоевским путь
5.10. Святость в произведениях Достоевского:
моделирование или «несвятость»
Заключение
Библиографический список
Приложение

ВВЕДЕНИЕ
В диссертации рассматривается один из замыслов, так и не нашедших своего воплощения в творчестве Ф. М. Достоевского в качестве законченных произведений - «Житие Великого грешника»; замысел, отличающийся от всех остальных - нереализованных - особым значением, которое придавал ему писатель. «Это будет последнее слово в литературной карьере моей», - писал Достоевский. Даже предварительный, беглый анализ тем и мотивов, относящихся к «Житию Великого грешника», проведенный нами на подготовительной стадии работы, убеждает в правильности мнения К. В. Мочульского, который считал: «Величественный замысел Достоевского “Житие Великого грешника” - духовный центр его творчества: как подземный источник, он питает своими водами его большие романы семидесятых и восьмидесятых годов» (111, 420).
Основными источниками, на материале которых выполнено исследование, следует назвать наброски и планы «Жития», сделанные Достоевским в трех рабочих тетрадях и полностью опубликованные в Собрании сочинений писателя в 30 томах (т. 9), а также письма Достоевского, относящиеся к периоду между 1868 и 1870 годами. Кроме этого мы обращались к первым публикациям «Жития» в следующих изданиях: «Записные тетради Достоевского» (под ред.
Е. Н. Коншиной, 1935), «Описание рукописей Достоевского» (под ред. В. С. Нечаевой, 1957), «Неизданный Достоевский» (1971). В данной работе использовались черновики и окончательные варианты текстов других произведений Достоевского постольку, поскольку требовалось проследить взаимосвязь в использовании того или иного мотива писателем на разных этапах его творчества.
Степень изученности темы сравнительно невелика, что связано с одно-

сторонностью подхода, выбираемого до сих пор литературоведами в стремлении обозначить место, занимаемое замыслом «Жития Великого грешника» в творчестве Достоевского. Однако в работах, посвященных «Житию» или касающихся его частично, наметился круг проблем, рассмотрением которых нельзя пренебречь при комплексном анализе этого замысла.
Сравнительному изучению планов «Жития» и творческой истории последних романов Достоевского посвящено довольно большое количество исследований и монографий. Впервые к этому вопросу обратился Н. Бродский, который в статье «Угасший замысел» (1922) не только привел некоторые фрагменты набросков «Жития Великого грешника»1, но и отметил использование Достоевским отдельных мотивов в работе над «Бесами» и «Братьями Карамазовыми», а также переход некоторых черт образа Грешника в структуру образов поздних романов. В подобном же аспекте рассматривает материал «Жития» В. В. Комарович («Неизданная глава романа «Бесы», 1922), говоря об особой роли этого замысла в генезисе «Бесов», вплоть до «отождествления Ставрогина с героем “Жития”» (89, 572).
На явные черты преемственности замыслов этих романов по отношению к «Житию» указывают Е. И. Семенов («Роман Достоевского «Подросток»: проблематика и жанр», 1979) и В. Г. Одинокое («Типология образов в художественной системе Достоевского», 1981). Подробно рассматривает связь «Жития» и «Подростка» А. С. Долинин («Последние романы Достоевского», 1963), отмечая, что образы Версилова и Аркадия обладают чертами, которыми Достоевский ранее собирался наделить образ Великого грешника. Р. Я. Клейман в работе «Сквозные мотивы в творчестве Достоевского» (1985) обращает внима-
1 По сути, эта работа является предисловием к первой публикации «Жития Великого грешника».

Герой делится своими открытиями из прочитанного с Хроменькой: «Что ни прочтет, то передает своеобразно Хроменькой». Но при этом он постоянно стремится контролировать ее вкусы и чувства, например, чтобы «Хроменькая не воспламенялась Карамзиным - он ее бил». «Если б кто подслушал его мечты, то он бы, кажется, умер; но Хромоножке во всем открывается». «Об чем он говорит с Хроменькой? Обо всех своих мечтах». А «Хроменькая хранит тайну из всего, что он говорит ей, и странно - это делает она сама собою, без его приказания, деликатно поняв, так что он в большей части случаев и не напоминает ей о необходимости хранить тайну».
С самого раннего детства, «как стал себя помнить», Грешником овладела одна «беспрерывная мысль»: «Чем я буду и как это все сделаю». Размышления о будущем породили в нем сомнения в выборе пути: «Или рабство, или владычество». «Одна ли власть всего стоит и нельзя ли быть рабом всех сильнее» -эта мысль побуждает его «упражнять силу воли». Вообще вопрос о том, как добиться, «чтобы все поклонились, а я прощу», очень занимает мальчика. С этой мыслью он начинает «собирать деньги», «копить», о чем также сообщает Хроменькой. Такая откровенность отнюдь не означает, что отношение Грешника к Хроменькой было теплым или хотя бы участливым. По всей видимости, испытывая потребность делиться с ней своими «тайнами», он понимает, что тем самым попадает в эмоциональную зависимость от нее, и в качестве своеобразной извращенной компенсации издевается над девочкой. «Хроменькая: а я расскажу, как ты говорил, что будешь королем (или что-нибудь смешное) - режет ее за это». «Бил ее за то, что не нарастали деньги». «Привычка ее бить; не хотел поцеловать ее». «Никогда не нежничает с Хроменькой до самого того времени, как нес ее на руках». «Мальчик дикий, др ужасно много о себе думающий».