Художественная аксиология Михаила Булгакова

• Автор: Петров, Василий Борисович
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2003
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 406 с.

§ 1. Социокультурная ситуация первой половины XX века и проблема возвращения творческого наследия Михаила Булгакова

§ 2. Современное булгаковедение и постановка проблемы

§ 3. Историко-философские основания художественной

аксиологии

Глава первая.

НРАВСТВЕННЫЕ ИСКАНИЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ В ХУДОЖЕСТВЕННОЙ СТРУКТУРЕ

БУЛГАКОВСКОГО МЕТАТЕКСТА

ГЛАВА ВТОРАЯ.

ЭТИКО-ЭСТЕТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ КОНЦЕПЦИИ СОВРЕМЕННОГО МИРА В ТВОРЧЕСТВЕ М.БУЛГАКОВА

§ 1. Историософия в перспективе

§ 2. Конфликт быта и бытия

§ 3. Проблема судьбы искусства в революционную эпоху
ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
КОНЦЕПЦИЯ ТВОРЧЕСКОЙ личности,
ЕЕ ЭТИЧЕСКИЕ И ЭСТЕТИЧЕСКИЕ СОСТАВЛЯЮЩИЕ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ М.БУЛГАКОВА
§ 1. Нравственные уроки классики
§ 2. Судьба современника: от эскизов образа творца
до мифологемы «Мастер»
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ЛИТЕРАТУРА

$ 1. Социокультурная ситуация первой половины XX века и проблема возвращения творческого наследия Михаила Булгакова
Михаил Афанасьевич Булгаков. Более полувека вокруг творческого наследия этого талантливого и противоречивого художника продолжаются жаркие дискуссии. Они то затихают, то вновь вспыхивают, рождая на гребне споров взаимоисключающие оценки, постепенно открывая новые грани мастерства одной из самых ярких и трагических фигур в истории нашей культуры. Лишь время, способное расставить все на свои места, позволит беспристрастно определить истинное значение писателя, многие произведения которого были отвергнуты критикой при жизни автора, а лучшие опубликованы после смерти.
Творчество Булгакова представляет уникальное явление не только в русской, но и в мировой художественной культуре, поскольку знаменует этическую и эстетическую общность разных поколений художников мирового искусства. «В щедром булгаковском таланте, - по воспоминаниям К. Симонова, - как бы соседствовали, оспаривая друг у друга пальму первенства, целых три разных таланта - талант сатирика, талант фантаста и талант реалиста, склонного к точному и строгому психологическому анализу» [552, с.6]. Следовало бы дополнить: талант философа и публициста, прозаика и драматурга, сценариста и актера. И вместе с тем, Булгаков, которому Горький пророчил «триумф, анафемский успех» [521], которого М.Волошин по глубине психологического анализа сравнивал с Толстым и Достоевским [172, с. 18], при жизни пользовался скандальной известностью реакционного, обывательского и бездарного автора. Разгадка этого феномена не только в клас-

сической формуле «нет пророка в своем отечестве», но и в сложности социокультурной ситуации на рубеже эпох и в первые годы советской власти1.
Социальные потрясения начала XX века, кризис христианского вероучения, столкновение «двух культур», «принадлежащих одному народу, одному языку, опирающихся на общую национальную традицию» (М.М.Голубков), изменили привычные представления о человеке и мире, побудили мыслящую интеллигенцию, в сознании которой происходящее сопрягалось с ощущением духовного, нравственного тупика (В.Вересаев, А.Ремизов, А.Толстой, М.Осоргин, И.Бунин и т.д.), искать новые ценностные ориентиры. Нравственно-религиозные искания русской интеллигенции проявились в ее интересе «к религии, к метафизическому и этическому идеализму, к эстетике, к идее нации, вообще ко всем видам духовных ценностей. В поэзии декаденты и символисты А.Блок, А.Белый, Вяч.Иванов, Д.С.Мережковский, Зинаида Гиппиус, В.Брюсов были не только творцами художественных ценностей, но и носителями интересов религиозных и философских...» [613, с.47]. Социальные проблемы в сознании русской творческой интеллигенции всегда переплетались с вопросами о Боге и вере, о правде и истине, о добре и зле. А потому лучшие писатели были не только мастерами слова, но и философами.
Пестрому, изобилующему социальными противоречиями началу XX века, по справедливому замечанию Л.А.Трубиной, вполне соответствовало «переплетение разнообразных, в том числе противоположных тенденций в философии, литературе, культуре», поскольку «на протяжении нескольких десятилетий в одном историко-философском «котле» переплавлялись идеи
А.Шопенгауэра и О.Шпенглера, Ф.Ницше и Р.Штейнера, Вл.Соловьева и
Н.Федорова, К.Маркса и Ф.Энгельса, поздних славянофилов и народников, Г.Плеханова и В.Ульянова (Ленина)» [607, с.39, 38]. Обнаружившиеся уже в ходе революции 1905 - 1908 г.г. пороки революционного пути развития спо1 См. более подробно об этом в работах М.М.Голубкова [204, с. 12 - 106], С.И.Шешукова [678, - 350 с.].

ный момент тут требуются большевики. <...> Господи... Дай так, чтобы большевики сейчас же <...> обрушились на мост» [133, с.61]92. Жена доктора Варвара Афанасьевна93 с тревогой ожидает возвращения мужа94. Затем по предложению Юрия Леонидовича95 и чтобы разрядить обстановку она играет на фортепиано. Все, включая Кольку96, с тревогой ждут появления большевиков ... Причем обладатель феноменального баритона Юрий Леонидович по этому случаю «сделал прическу а-ля большевик»97 и вместо приличного пиджака одел «свэтр с дырой на животе», на голову же приспособил какую-то «ушастую дрянь». «Моду» в данном случае определили обстоятельства, впрочем, и род занятий - тоже: теперь бывший гвардейский офицер представляется «учеником оперной студии Макрушина»98. Василисе99 - «домовладельцу и буржую, инженеру и трусу» - за стеной снятся ворвавшиеся в дом бандиты. После погони петлюровцев («Стый! Сты-ый!... Тримай! Тримай його!»)100 доктор Бакалейников возвращается домой невредимый, но... совсем седой. А над городом «горит на горах за рекой владимирский крест, и в небе лежит фосфорический бледный отсвет фонарей» [133, с.62]101.
Мотив звезд обрамляет рассказ102; они становятся не только ценностными ориентирами, но единственными, отнюдь не бесстрастными судьями происходящему. Если в первом эпизоде «пан куренной взмахнул маузером» и «расстрелял» звезду Венеру, повисшую над Слободкой [133, с.60], то через
92 Те же мысли возникнут и у Григория Чарноты («Бег») при виде «бывшего русского» Парамона Корзухина.
93 Прообраз Елены Турбиной; прототипом явилась сестра Михаила Булгакова.
94 В «Белой гвардии» - брата.
95 Прообраз Шервинского.
96 Прообраз брата Алексея - Николки.
97 Аналогичный эпизод встречаем в «Белой гвардии».
98 Маскарад, сопряженный с трагикомическим, карнавальным мироощущением, становится определяющим в последующих произведениях Булгакова.
99 Образ «перекочевал» непосредственно в роман.
100 Тот же эпизод описан в «Белой гвардии».
101 Владимирский крест - один из центральных символических образов романа «Белая гвардия».
102 Мотив звезд обрамляет и «Белую гвардию».