Автор в современной русской постмодернистской литературе : На материале романа А. Битова "Пушкинский дом"

• Автор: Карпова, Василина Валерьевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2003
• Место защиты: Тамбов
• Количество страниц: 197 с.

Введение
Содержание

Глава I. Маска автора-романиста в романе А. Битова «Пушкинский дом»

§1. Проблема авторской маски и игра со смыслом названия романа и его жанровым определением

§2. Художественный смысл «симулякра» (подмены) в романе «Пушкинский дом»

§3. Модест Одоевцев - герой-знак. (Проблема соотношения цивилизации и культуры в развитии современного общества)
§4. Игровое освоение хаоса и карнавализация повествования в романе А. Битова «Пушкинский дом»

Глава II. Маска автора-филолога в романе А. Битова «Пушкинский дом»

§1. «Пушкинский дом» как автолитературоведческий роман

§2.Проблема диалогических отношений автора-повествователя, героя и читателя в романе А. Битова
§3. Личность и поэзия Пушкина как критерий свободы духа в романе А. Битова «Пушкинский дом»
§4. Маска автора - литературного критика как частное воплощение маски автора-филолога
§5.Роль интертекстуальности в романе А. Битова «Пушкинский дом»
Заключение
Примечания
Список использованной литературы
Введение
История вопроса. Постмодернизм, пожалуй, является одним из самых ярких течений в современной литературе. До настоящего времени он вызывает активные дискуссии в среде интеллектуальной элиты. Они ведутся вокруг содержания термина «постмодернизм», времени возникновения, генезиса, бытования, степени самобытности этого явления и так далее. В последнее время появилось немало теоретико-методологических, научных, критических работ, посвященных эстетике постмодернизма, философии, языку, поэтике, среди которых особенно выделяются труды И.П. Ильина [1], М.Н. Липовецкого [2], Н.Б. Маньковской [3], И.С. Скоропановой [4] и других. Кроме того, феномен постмодернизма представляет собой особенный интерес для диссертационных исследований. Литературоведы предпринимают попытки осмысления поэтики прозы русского литературного постмодернизма (М.Н. Липовецкий [5]) и метапрозы (О.С. Мирошниченко [6]); сопоставления поэтики прозы Венидикта Ерофеева и Саши Соколова (Квон Чжен Им [7]); исследования художественного мира Саши Соколова (Е.А. Черемина [8], М.Л. Кременцова [9]); изучения постмодернизма в системе национальной поэзии (Т.Б. Гуртуева [10]); выявления типов интертекстуальности в современной поэзии (Л.Г. Федорова [11]); рассмотрения философии и языка постмодернистских текстов (И.С. Скоропанова [12]).
При всем многообразии и разносторонности исследований, осуществленных в последнее время, все же остаются аспекты, рассмотренные, как правило, на уровне разрозненных суждений или замечаний, носящих попутный характер при рассмотрении той или иной проблемы. Одним из таких неисследованных аспектов, на наш взгляд, является проблема субъектной организации в постмодернистском произведении, то есть выражение авторского сознания в русском литературном постмодернизме.
Проблема автора является одной из важнейших не только на уровне постмодернизма; она была и остается ключевой в классической и современной науке. Сложилось так, что в литературоведении термин «автор» бытует в нескольких значениях и требует от ученых уточнений при его употреблении. Прежде всего, выделяется автор реально-биографический и автор как литературоведческая категория, под которой подразумевается носитель идейной концепции художественного произведения, в котором воплощается не вся полнота личности автора-творца, а лишь те или иные ее грани. Так или иначе, при анализе категории автора исследователь абстрагируется от биографии реального творца, поскольку его мировидение проявляется в произведении в опосредованном виде.
От «биографического автора» и автора как носителя концепции произведения отличается «образ автора», который намеренно создается в некоторых художественных произведениях. Для В.В. Виноградова, к примеру, образ автора - это «концентрированное воплощение сути произведения, объединяющее всю систему речевых структур персонажей в их соотношении с повествователем, рассказчиком или рассказчиками и через них являющееся идейно-стилистическим средоточием, фокусом целого» [13]. Как видно из приведенного высказывания, ученый вкладывает в понятие «образ автора» значение, которое другие исследователи (А.Б. Есин, Н.Г. Мельников, Б.О. Корман) подразумевают под термином «категория автора».
А.Б. Есин в понятие «образ автора» вкладывает следующее: «<...> это особая эстетическая категория, возникающая тогда, когда внутри произведения создается образ творца данного произведения. Этот может быть образ «"самого себя" с...>, либо образ вымышленного, фиктивного автора <.. .>» [14].
Б.О. Корман считает, что «образ автора» - это художественный образ, который похож и непохож на реальный биографический образ писателя. В его основе лежит «мировоззрение, идейная позиция, творческая концепция писателя» [15].

свернет пейзаж в трубочку» [1; с. 336]. Мнимость, кажимость Петербурга продиктованы, по-видимому, постмодернистским мировидением автора. Реальный город сливается с петербургским дискурсом. Петербург мнимый, потому что их много. По замечанию автора, Петербург «сам по себе произведение», «симфония», а, значит, включается в ряд сотворенных A.C. Пушкиным, Н.В. Гоголем, Ф.М. Достоевским и другими. Кроме того, он создан еще и автором-романистом. Сочиненный литературой город, преломляясь через сознание героя, воспринимается как воображаемый, мнимый. В связи с чем, возникает мысль о театральности Петербурга, которая диктует необходимость масочности: в написанном автором-романистом городе живут и действуют авторские маски. Литературность и жизненность сливаются воедино. Автор-романист, на наш взгляд, по-постмодернистски реальный город заменяет литературным, что позволяет поставить, в конечном счете, на место Петербурга Пушкинский дом.
В игре со смыслом названия романа и его жанровыми определениями проявляется авторское сознание в виде постмодернистского художественного концепта «авторской маски». Текст автора-романиста детально комментируется маской автора-филолога, особенно четко это проявляется в анализе подбора названий и жанровых определений.
Исходя из принципа, что в названии кроется ключ к интерпретации, автор предлагает целый ряд якобы предшествующих заглавий, которые с разных сторон характеризуют роман. Думается, что многообразие названий, введенных в текст и комментарий к роману, позволяет подойти к пониманию «Пушкинского дома» с разнообразных позиций и создает необходимость введения в текст различных масок автора, ведущих исследование, по сути, одного явления, но с разных точек зрения. Другими словами, как смысл названий и жанровых определений позволяет найти подход к пониманию романа, так и авторские маски - более глубоко и разносторонне интерпретировать текст.