Проблема воспитания в художественной разработке Ф.М. Достоевского

• Автор: Литвинова, Дарья Александровна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2004
• Место защиты: Магнитогорск
• Количество страниц: 193 с.

Глава ПЕРВАЯ. Проблема воспитания в масштабах камерных жанров

§ 1. Воспитательные воздействия в «Бедных людях»

§ 2. Тупики и перспективы воспитательных отношений («Кроткая» и «Сон смешного человека»)
ГЛАВА ВТОРАЯ. Проблема воспитания в масштабах романного жанра («Преступление и наказание»)

§ 1. Многообразие воспитательных впечатлений Раскольникова

§ 2. Раскольников - Свидригайлов - Порфирий Петрович

§ 3. Раскольников и Соня Мармеладова

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

БИБЛИОГРАФИЯ

Почти при любом подходе к творчеству Достоевского признаки воспитательного воздействия оказываются вездесущими. Казалось бы, тема воспитания должна быть широко востребована в науке о Достоевском. Между тем, это далеко не так. Даже напротив, в последние десятилетия прямых обращений к соответствующей тематике в научных монографиях и сборниках было на удивление мало. Например, в материалах «Старорусских чтений» (с 1988 г. вышло 14 выпусков) в наименованиях 527 статей и докладов слово «воспитание» или производное от него не встречается ни разу (См. «Указатель работ...» в сб: Достоевский и современность. Материалы XVII Международных Старорусских чтений 2002 года. — Великий Новгород, 2003. - С. 217-245). Судя по формулировкам названий, лишь два доклада были посвящены проблеме воспитания: Кузнецов О.Н., Лебедев В.И. Алеша Карамазов в ряду духовных целителей Достоевского. — 1992 г.; Иванов В. В. Ключевая форма романа «Идиот», или «Школа» князя Мышкина. -2002. Можно лишь предположить, что реально — в содержании докладов - эта тема представлена была шире, но по тематике об этом судить нельзя.
Другой пример подобной же «уклончивости» дает нам периодическое научное издание (наиболее представительное и авторитетное в современном отечественном «достоевсковедении») - «Достоевский. Материалы и исследования. Выпуски 1-16. Ленинград/Санкт-Петербург, 1974-2001». Здесь, среди 372 статей и сообщений, также не находим ни одной публикации, прямо посвященной нашей теме. Лишь в списке библиографии за юбилейный, 1971 год, останавливают внимание три работы: Блюм А.Л. Достоевский и педагогическая цензура. - «Сов. архивы», 1971, № 5, стр. 96-99; Бурсов Б.И. «Подросток» -роман воспитания. - «Аврора», 1971, № 10, стр. 64-71; Меркулов В.Л. О влиянии Достоевского на творческие ис-

кания А.А.Ухтомского. - «Вопросы философии», 1971, № 11, стр. 116-121.
Для сравнения можно было бы из тех же сборников сделать выборку материалов, касающихся темы «православия» или «психологизма», — но результат и без того вполне предсказуем (эта тематика очень популярна в последнее время). А между тем, Достоевский в роли «воспитателя» — никак не менее привычен и убедителен, нежели как «православный мыслитель» или «художник-психолог».
Разумеется, возможное впечатление - будто тематика воспитания у Достоевского игнорируется учеными как недостаточно актуальная - будет обманчивым. Но очевидно, что тематика эта оказывается как бы на периферии внимания или, в лучшем случае, содержится в подтексте современных изысканий.
Отчасти такое положение можно объяснить достаточно редким использованием в текстах самого Достоевского соответствующих понятий -«воспитание», «воспитатель», «воспитывать». И эти редкие случаи порой окрашены у него иронией - как, например, в самохарактеристике героя повести «Кроткая»: «Я ведь недурно воспитан и имею манеры» (60, т.24, с.8). Однако в изобилии мы встречаем у писателя другие понятия, имеющие непосредственное отношение к воспитательным воздействиям. Среди них — «восстановление падшего человека», «самовыделка», «самодисциплина», «деятельная любовь», «нравственное благо», «духовная борьба», «самоограничение» и многие другие. Легко заметить, что подобные понятия конкретизируют нейтрально понимаемое «воспитание» с различных точек зрения: по направленности воздействия (на другого человека, или на себя, как «самовоспитание»), по характеру протекания процесса, по результату, и т.д. Никак нельзя ограничивать внимание и только позитивной стороной воспитательных воздействий. В художественном мире Достоевского едва ли не больше примеров противоположного рода - «анти-воспитания» (развращения) или ложных путей самовыделки человека.

чатлений. То есть, очень уж глубоко задел этот писатель Макара за живое! Приведем ряд примеров.
После неудачной попытки героя «потребовать ответа» у обидчиков Вареньки (его сбросили с лестницы) он пишет: «...амбиция моя пострадала, но ведь этого никто не знает, из посторонних-то никто, кроме вас, не знает; ну, а в таком случае, это все равно, что как бы его и не было» (с.85). Здесь отзвук Гоголя косвенный: главное, что «посторонние», «пасквилянты» об этом случае не узнают. Гениальный реалист Гоголь пишет такие похожие на правду «выдумки», которые обиднее всяких фактов. А вот остающиеся в тайне факты не так обидны («как бы и не было»).
Но в следующем письме Макар уже дает прямой и развернутый, с обоснованиями, «отпор» тем, кто хотел бы - подобно Гоголю - о нем «всё» узнать. Он заступается за всех «бедных людей», за которых у него, по его словам, «в груди всё изныло». И дальше Макар поясняет, имея в виду, конечно, реалистов гоголевской школы: «Он, бедный-то человек, /.../ прислушивается к каждому слову, — дескать, не про него ли там что говорят? Что вот, дескать, что же он такой неказистый? чтобы он такое именно чувствовал? что вот, например, каков он будет с этого боку, каков будет с того боку? И ведомо каждому, Варенька, что бедный человек хуже ветошки и никакого ни от кого уважения получить не может, что уж там ни пиши! они-то, пачкуны-то эти, что уж там ни пиши — всё будет в бедном человеке так, как и было. /.../ И они ходят, пасквилянты неприличные, да
смотрят, что, дескать, всей ли ногой на камень ступаешь, али носочком одним; /..../ Ведь вы перед всеми /.../ разоблачаться не станете; вот так точно и бедный человек не любит, чтобы в его конуру заглядывали, что, дескать, каковы-то там его отношения будут семейные — вот» (с.86, 87).
Можно догадаться, что чем больше сам Макар - по жизненным обстоятельствам - соответствует Акакию Акакиевичу, тем живее ему вспоминается проницательность Гоголя в «Шинели». Это для него как незажи-