Поэтика диалогического в прозе М.А. Булгакова 1920-х годов

• Автор: Белкин, Михаил Юрьевич
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2004
• Место защиты: Волгоград
• Количество страниц: 196 с.

ГЛАВА 1. «ГЕРОЙ КАК АВТОР» - СТРУКТУРООБРАЗУЮЩИЙ ПРИНЦИП «МАЛОЙ» ПРОЗЫ М.А. БУЛГАКОВА

§ 1. Диалогизация образа героя (рассказ «Необыкновенные приключения доктора»').

§ 2. Действительность «сотворенная - творимая» как аспект диалогизации (рассказ «Красная корона»)

§ 3. Проблема творящего самосознания в «Записках на манжетах»

§ 4.Жанровый аспект диалогизации как эстетический принцип (цикл рассказов «Записки юного врача»)
ГЛАВА 2. «УСТОЙЧИВО-МИРАЖНАЯ» СИТУАЦИЯ КАК ФАКТОР ХУДОЖЕСТВЕННОЙ СИСТЕМЫ М.А. БУЛГАКОВА

§ 1. Проблема взаимодействия «части» и «целого» в рассказе «Китайская история»

§ 2. Проблема «бытия - небытия» и ее воплощение в рассказах М.А. Булгакова

§ 3. Двуплановость структуры в повести «Дьяволиада»

§ 4. Диалог «случайного» и «закономерного» в повести «Роковые яйца»

§ 5. Диалогическое и монологическое в смысловой структуре повести «Собачье сердце»

ГЛАВА 3. ДИАЛОГИЧЕСКИЙ ПРИНЦИП КОМПОЗИЦИИ КАК ОТРАЖЕНИЕ ЦЕЛОСТНОСТИ МИРА (РОМАН «БЕЛАЯ ГВАРДИЯ»)
§ 1. Фабульно-сюжетная структура романа в свете диалогичности
§ 2. Диалогическая структура повествования
§3. Диалогическая целостность как фактор композиционной репродукции
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Развитие отечественной литературы в XX веке характеризуется своими очевидными особенностями. Важнейшей из них, как отмечает С.И. Кормилов, является многообразие творческих методов1. На фоне усреднения культуры слова в официальной советской литературе, «шаблонизации», «конвейерности» произведений (в «соцреализме») выделяются яркие индивидуальности, творчество которых вошло в золотой фонд мировой словесности. В наибольшей степени это характерно для первой половины столетия, напрямую связанной и с «серебряным веком», и с веком XIX. К числу несомненных классиков принадлежит Михаил Афанасьевич Булгаков.
М.А. Булгаков является одним из немногих писателей в русской литературе, кому удалось органично и зримо объединить в своем творчестве традиции XIX века и новаторство XX столетия, диалогически связать их. Этот синтез позволяет отнести автора «Белой гвардии» и «Мастера и Маргариты» к художникам «культурологического» склада, чье творческое мышление рождено «стыком» двух глобальных культурных эпох: относительно «гармоничного» XIX столетия и «трагического» XX века. М. Золотоносов справедливо отмечает: «Главные черты той культурной ситуации, в которой пришлось жить Булгакову, - пресечение традиции, грехопадение культуры словесного творчества, гражданская война в литературе»2. Данная ситуация и обусловила художническое видение писателя и способы решения им нравственно-философских проблем.
Булгаковское мышление пронизано диалогическими интенциями, что и предопределило его умение «преломить богатейший ... потенциал классического искусства через свое миропонимание»3. Диалогические интенции возникали как отражение духа эпохи, который проступал в стремлении «осознать и преодолеть антагонистические дуальности ... цивилизации»4. Этим и вызвано обращение к проблематике и поэтике диалогического в творчестве писателя 1920-х гг., в данном ракурсе до сих пор малоисследованного.
Постановка проблемы диалогического в творчестве М.А. Булгакова далеко не случайна. Его произведения создавались в 1920-30-е гг., в пору формирования «философии диалога», среди представителей которой можно выделить М. Бубера, Ф. Розенцвейга, О. Розенштока-Хюсси, Ф. Эбнера и, конечно, М.М. Бахтина. «Исторической предпосылкой возникновения философии диалога обычно называется кризис европейской культуры и, в частности, академической философии. Несомненно, диалогическое мышление стало своего рода выражением духовных поисков личности», и при этом оно связано с «социальной и духовной трансформацией архетипа дуальности (бинарности, дихотомично-сти)»5. Важным представляется то, что отход от догм и абстракций заключался в «критике притязаний на исчерпывающее знание о мире»6. Кроме того, очевиден исторический контекст возникновения философии диалога в России как противопоставленность «авторитарному слову». «Диалогический способ искания истины противопоставлялся официальному монологизму, претендующему на обладание готовой истиной»,- писал М.М. Бахтин7. В свою очередь современная исследовательница В.В. Заманская отмечает, что «диалогическая доминанта художественного сознания XX века возникает как реакция на кризисное экзистенциальное сознание и отраженные им деструктивные процессы»8. Мир же Булгакова, как представляется, находится в сфере взаимодействия экзистенциального и диалогического начал, что во многом определяет особенности проблематики и поэтики его произведений.
А. Вулис еще в 1966 г. в послесловии к роману «Мастер и Маргарита» первым отметил «удивительное совпадение литературной теории и литературной практики» Бахтина и Булгакова9 (речь идет о мениппее). По мнению А.А. Кораблева, это совпадение очевидно как раз в аспекте преодоления разного рода оппозиций: «Разделение человеческого существования между двумя мирами - миром «житейского волнения» и миром «звуков сладких и молитв» - молодой Бахтин, как и молодой Булгаков, воспринял как исходное первобытное состояние духа, которое может и должно быть приведено в новое качество: механическое соединение одного с другим должно стать органически целостным, эти
венно связывается с диалогичностью. В «Записках юного врача» это диктуется тем, что в центре авторского внимания вновь оказывается проблема самосознания героя-протагониста.
Как известно, «Записки...» являются «неавторским» циклом, сконструированным после смерти Булгакова. Однако направленность на циклизацию очевидна, что предопределено текстовой реальностью. Учитывая этот вектор цикличности, уже можно говорить о выходе за рамки жанра. М.Н. Дарвин отмечает следующую особенность: «... циклическая форма ... тяготеет к большим жанровым формам и в принципе допускает возникновение различных жанровых начал, скажем ... романного»5®. «Циклизация», по словам В.Е. Хализева, является «важнейшей формой размывания границ между литературными произведениями»59. В.И. Тюпа, анализируя конкретную циклическую форму, обозначает ее как «интегративную»: «... произведение является ... художественным целым “романизированного” типа»60. Таким образом, авторитетные исследователи сходятся во мнении, что в художественном цикле происходит некое новообразование, называемое ими «романным». В силу этого в произведении возникает по-романному объемная структура изображенного мира, изменяется парадигма отношений между автором и героем, автором и читателем, переведенная в сферу диалогического взаимодействия.
Циклическая организация «Записок юного врача» дает возможность показать героя в становлении, в процессе развития. Герой-протагонист не равен самому себе, он одновременно, как и романный герой, пребывает в отношениях дистанции и контакта с автором. Е.А. Яблоков также отмечает данную особенность на примере рассказа «Пропавший глаз»: «Подлинным сюжетом ... становится динамика личности героя...»61. В свою очередь, А.В. Зайцев говорит о том, что «такая жанровая форма могла бы претендовать на восхождение к романной...»62. Проникновение в глубины внутренней жизни человека, характерное для романа, обнаруживается в цикле, и оно здесь диалогично, поскольку протагонист дистанцируется от себя, т.е. способен осознать себя и изнутри, и извне63. Отстранение происходит и во временном плане, создается парадигма