Художественная система романов С. Клычкова в мифопоэтическом контексте

• Автор: Мусиенко, Роман Анатольевич
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2005
• Место защиты: Краснодар
• Количество страниц: 184 с.

Глава 1. Мировоззренческая основа формирования индивидуальноавторской системы творчества С. Клычкова
Глава 2. Христианские и языческие начала прозы (религиознофилософский и художественно-эстетический аспекты)

§1 Христианские и натурфилософские идеи: суть противоречий

§2 Язычество и панпсихизм как основа книги «Златые Уста»

§3 Философский смысл образа-символа Смерти в романе «Сахарный немец»

Глава 3. Онтологические начала прозы С.Клычкова

§ 1 Концептуальная многозначность авторской «дьяволиады» в

прозаических текстах

§2 Идея «мужичьего рая» в индивидуально-авторской мифологии

Заключение

Библиографический список

Данная работа представляет собой исследование творчества С. Клычкова в контексте рассмотрения процесса формирования индивидуально-авторской романной системы. Индивидуально-авторская система романных образов-символов, сложившаяся в поэтическом и общелитературном языке, претерпела изменения в творчестве Клычкова в связи с его эстетическими и мировоззренческими установками. Именно поэтому определенный интерес вызывает соотношение традиционного и индивидуального в процессе формирования мировоззрения и, соответственно, поэтики романов Клычкова.
Актуальность исследования обусловлена недостаточной изученностью романов С. Клычкова в мифопоэтическом контексте, а также необходимостью выявить закономерности воплощения писателем христианских и языческих начал в субстанционально-онтологических аспектах прозаических текстов.
Творческое использование писателем фольклора, старообрядческих преданий, святоотеческой и художественной литературы на уровне мотивов, образов и сюжетов формирует новый крестьянский миф. Для С. Клычкова бережное отношение к слову равнозначно прославлению Духа. Деформация слова - это деформация человеческой души. О падении соборности, о пришествии нечистого в образе западной техногенной цивилизации на Русь и пишет Клычков, широко вводя в свои романы мифологические и языческие символы и противопоставляя родную природу техническому прогрессу.
Стереотипное восприятие Клычкова как проповедника «крестьянской», как полагали символисты или «кулацкой», по мнению О. Бескина[107], идеологии на целые десятилетия во многом предопределило негативное отношение к творчеству С. Клычкова, оставив его непонятым и неизвестным широкому читателю. В более детальном исследовании литературного наследия С. Клычкова и заключается, на наш взгляд, актуальность данной работы.
Объектом исследования являются романы С. Клычкова «Сахарный немец», «Чертухинский балакирь» и «Князь мира», созданные в 1920-1930-х годах и рассмотренные с точки зрения формирования индивидуально-авторской художественной системы: образов-символов, мифотворчества, концептуальной многозначности.
В «Сахарном немце» писатель заложил религиознофилософский фундамент, на котором будут базироваться остальные романы.
В «Чертухинском балакире» уже в полной мере раскрывается «крестьянский космос» (Н.М.Солнцева). Концептуальной установкой, которая обнаруживает себя для персонажей на разных уровнях, здесь является достижение гармоничного мира. Она формирует и определённый, сказовый, образ повествователя, разворачивающего свой рассказ в дидактических целях, призывая читателя к установлению гармоничного диалога с миром и собой. Философское осмысление судьбы русского крестьянства должно было выразиться в задуманном автором девятикнижье, из которого
относится к обрядам, как и отец Никодим из «Сахарного немца», не любит «мужиков затруднять молитвой» даже в Пасху. Иронически описывается, как отец Миколай обходит дома в престольные праздники: «Полопочет-полопочет перед иконой, вертясь головкой по избе, никто ничего хорошенько не разберет из этого лопотанья. Да, пожалуй, и понимать-то рядовому мужику тут особенно нечего, так лучше: сунешь двугривенный батюшке в рукава — и дело с концом» [63. Т.1. С. 177]. Петра Кирилыча он «обкрутил... наскори», на свадьбе добродушно слушал насмешливые частушки колдуньи Ульяны о попах и чертях, налегая вместе с дьяконом на еду, а потом, почувствовав себя лишним, ушел, согласившись благословить колдунью, как отец Никанор — сектантку Пелагею. Главка, посвященная свадьбе балакиря, символически озаглавлена «Изгнание попа». Формально отец Миколай покинул свадьбу сам, но это победа колдуньи над священником, «ушедшим» из крестьянского дома.
В «Князе мира» поп Федот является зеркальным отражением образов православных священников из первых двух романов; он жаден до денег, не хочет заступаться за сироту Мишутку, не пытается бороться с нечистой силой, подвержен пьянству, бурно ссорится с попадьей, и вообще, по утверждению повествователя, «настоящий кощунник»: «Ну, да ведь попы были первые кощунники по большей части всегда!» [63. Т.1. С. 279]. Именно он рассказывает «под веселую руку» историю о сотворении мира Богом «с помощью и по советам дьявола».