Философско-художественные искания Д.С. Мережковского в период эмиграции

• Автор: Кулешова, Ольга Валерьевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2005
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 185 с.

ГЛАВА 1. ФИЛОСОФСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ Д.С. МЕРЕЖКОВСКОГО В ПЕРИОД ЭМИГРАЦИИ

ГЛАВА 2. СВОЕОБРАЗИЕ РОМАННОГО ЖАНРА В ЭМИГРАНТСКИХ СОЧИНЕНИЯХ Д.С. МЕРЕЖКОВСКОГО

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

БИБЛИОГРАФИЯ

Имя Дмитрия Сергеевича Мережковского прочно связано в сознании русского читателя с символизмом в литературе рубежа веков. Миф о писателе, неуклонно следовавшем традициям символизма, пропустившем ницшеанские идеи через собственное творчество, писателе-однодуме, исповедовавшем одну неизменную философскую концепцию на протяжении всей жизни, был создан современниками Мережковского и поддерживался в дальнейшем отечественным литературоведением. Многочисленные исследователи творчества Мережковского подробно освещают философскую концепцию писателя, опираясь на знаменитую трилогию «Христос и Антихрист», сочинение «Л. Толстой и Достоевский», а также многочисленные критические сочинения и общественную деятельность Мережковского до революции. Эмигрантские сочинения писателя обычно указываются общим списком, либо призваны для подтверждения постоянства и неизменности тематики автора. Подобное невнимание к эмигрантскому творчеству Мережковского объясняется, на наш взгляд, не только долгим отсутствием сочинений писателя на родине, неприятием политических взглядов писателя, провозгласившего большевизм абсолютным метафизическим злом, но и стойким мнением, рожденным эмигрантской критикой, о слабости и незначительности всего созданного Мережковским в эмиграции.
Советская Россия была долгое время лишена возможности выносить оценку творениям Мережковского, поэтому первыми читателями и ценителями его произведений становятся соотечественники-эмигранты. Следует подчеркнуть эмоциональность и субъективность эмигрантской критики, делающей подчас слишком поспешные и скороспелые выводы, основанные не на детальном анализе творчества писателя, а на эмоциях, рожденных той или иной частной идеей. Творчество Мережковского

получило большой резонанс в среде эмиграции. Спектр высказываний необычайно широк: от полного неприятия до восхищения и преклонения. Но, несмотря на разницу эмоциональной окраски высказываний, их объединяет отсутствие установки на серьезный детальный анализ художественного творчества писателя, который позволил бы определить истинное значение трудов Мережковского для литературного и философского процесса XX столетия. Эмигрантское творчество писателя либо не принимается всерьез, либо при признании общей значительности и важности проделанного писателем труда остается без серьезного детального разбора. Эмигрантская критика не оставила развернутых, монографических исследований, посвященных позднему творчеству писателя. Интересные мысли, касающиеся, как правило, отдельных идей и взглядов писателя, рассматривающихся вне контекста общей концепции творчества Мережковского, встречаются в разрозненных статьях, посвященных личности Мережковского, либо отдельным произведениям писателя в период эмиграции.
Значительное место среди эмигрантских критических сочинений, посвященных последнему периоду творчества Мережковского, занимают эмоциональные отзывы, поэтического характера, представляющие собой, как правило, слово писателя о писателе. Обилие высказываний подобного рода, огромный спектр оценок и мнений свидетельствуют о масштабе личности писателя, но не привносят аналитического беспристрастного взгляда, способного осмыслить Мережковского как явление в русской литературе.
Среди высказываний подобного рода встречаются прямо противоположные по содержанию и эмоциональному настроению. Однако все они рассматривают единственный вопрос: состоялся ли Мережковский в эмиграции как писатель?
значение для творчества Мережковского имеет учение Аврелия Августина. Синкретичный характер его представлений, попытка соединения христианских и древнегреческих философских доктрин близки по духу Мережковскому, создающему сложную синкретичную концепцию, синтезирующую традиции идеалистической философии с доктринами христианского богословского вероучения. Следует отметить теоцентрическое мышление Августина, признающего Бога высшей сущностью и наиважнейшим предметом познания, спиритуалистические представления о душе, иррационалистическое понимание человеческого духа, представление о мире как об акте божественной воли, отрицание истинности чувственного познания и утверждение единства познания и веры, доказывающее приоритет веры над разумом, представление о гордыне как о причине безбожия, идею об ответственности человека за земное зло, соединение в Боге категорий настоящего, прошлого и будущего,' идею неравенства как вечный и неизменный принцип общественной жизни, освоенные Мережковским в своей философской системе координат.
Особо нужно отметить идею Августина о существовании христианства от сотворения мира, восходящую к философской традиции Платона и неоплатоников, и эсхатологическую концепцию, содержащую религиозно-теологическую идею прогресса, то есть понимание прогресса как духовной эволюции человечества, движения к Богу и спасению. Августин предлагает периодизацию земных градов-обществ, в основании которой - шесть эпох, приведенных в Ветхом Завете. Эта концепция соответствует эволюционным представлениям Мережковского, видящего божественную субстанцию движущей силой земного прогресса, но, в отличие от Августина, опирающегося на ветхозаветную периодизацию, делящего духовную эволюцию на три периода в соответствии с