Мотив сна в поэзии русских символистов : На материале поэзии Ф. Сологуба

• Автор: Кузьмичева, Надежда Валерьевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2005
• Место защиты: Ярославль
• Количество страниц: 176 с.

Глава I. Концепция «сна» в поэтической философии Ф.Сологуба.

§ 1. Представление «жизнь как сон» в поэтической

философии Ф.Сологуба

§ 2. Мотив «сна природы» в поэзии Ф.Сологуба

§ 3. «Смерть как сон» в поэзии Ф.Сологуба

Глава II. Концепция «сновидения» в поэтической философии Ф.Сологуба.

§ 1. Сновидение как альтернатива реальности

§ 2. Сновидение как «творимая легенда»

§ 3. Сновидение как искушение

§ 4. Сновидение как путешествие души

§ 5. «Вещие сны» в поэзии Ф.Сологуба

§ 6. Сновидение как сюжетная основа стихотворения
Глава III. Мотивы бессонницы (бодрствования), засыпания и пробуждения в поэзии Ф.Сологуба.
§ 1. Мотив бессонницы в поэзии Сологуба
§ 2. Мотив пробуждения в поэзии Ф.Сологуба
§ 3. Жанр колыбельной в поэзии Ф.Сологуба
Заключение
Библиография

Федор Кузьмич Сологуб (наст. фам. Тетерников, 1.НЦ17.П.] 1863 -Санкт-Петербург - 5.ХИ.1927 Ленинград) - одна из выдающихся фигур Серебряного века; поэт, прозаик, драматург, переводчик, принадлежавший к так называемому «старшему» поколению русских символистов, иногда именуемых также «декадентами» - за присущее этому поколению критическое отношение к земной реальности, «упаднические» настроения, эстетизацию зла и воспевание смерти. Неудачность данного определения применительно к старшему поколению символистов не раз отмечалось исследователями, хотя и до сих пор встречается в качестве устоявшегося, традиционного1: так, по словам И.В.Корецкой, «Декадентство» как тип мировосприятия, как явление общественной психологии (отраженное в содержании произведения и его эмоциональной окраске) должно быть терминологически отмежевано от понятий «символизм» (одно из литературнохудожественных направлений конца XIX - начала XX в.) и «импрессионизм» (категория стиля). Декадентские настроения, как черты импрессионистской поэтики, проявлялись и во внеположных символизму системах, в произведениях натуралистов, реалистов. А символисты использовали (помимо импрессионизма) и другие стилевые возможности» (Корецкая 2000, С. 696).
Впрочем, Ф.Сологуб снискал себе славу как раз наиболее последовательного декадента: так, по словам М.И.Дикман, «В конце XIX века, когда утрачиваются прежние духовные и нравственные ценности, подобная душевная организация перерождается в декадентскую. В лирике Ф.Сологуба обнаруживаются присущие декадентству черты - субъективизм, тягостное
1 Так, Аврил Пайман в известной монографии «История русского символизма» утверждала, что «...невозможно указать, когда на место «декадентства» пришел «символизм», или уловить различие между «декадентами» и «символистами» в «модернистском» лагере, поскольку оба направления сосуществовали одновременно и были представлены одними и теми же лицами» (ПАЙМАН 1998, С. 347). Впрочем, следуя этой традиции, мы иногда (там, где это уместно) рассматриваем творчество Ф.Сологуба в контексте именно декадентского мироощущения, преломившегося в целом ряде текстов поэта.

переживание усталости, эстетизированная эротика, отвращение к жизни» (Дикман 1979, С. 17). При этом общим местом критических высказываний и литературоведческих исследований творчества поэта стало утверждение о постоянстве, неизменности и мироощущения, и поэтики Ф.Сологуба, мало изменившихся на протяжении всего его творческого пути. Так, еще В.Ходасевич утверждал: «В сущности с начала 90-х годов Сологуб является во всеоружии. Он сразу «нашел себя», сразу очертил свой круг и не выходит из него. С годами ему только легче и лучше удавалось то, что с самого начала сделалось сущностью его стиля. Поэзия Сологуба мне кажется едва ли не исключительным случаем, когда проследить эволюцию формы почти невозможно. По-видимому, она почти отсутствует. <.. .> Конечно, к тому, что составляет основные мотивы его поэзии, пришел он не сразу. Но именно того, как и когда слагался Сологуб, мы не знаем. Застаем его сразу сложившимся и пребывающим до конца» (ХОДАСЕВИЧ 1991, С.344, 348).
С данной точкой зрения солидаризировался и Д.Максимов, по мнению которого «...современники имели основание говорить о неподвижности Сологуба, о стоянии его на месте. Не случаен характерный для многих сборников Сологуба нарочитый отказ от датировки — демонстративное смешение в них старых стихотворений с новыми, затрудняющими восприятие прагматической последовательности сквозного лирического развития, если бы его даже и возможно было уловить» (Максимов 1975, С. 25). Впрочем, В.Брюсов (ссылкой на статью которого «Федор Сологуб как поэт» Д.Максимов подкрепляет свою позицию) обнаруживал некоторое развитие Ф.Сологуба от ранних к более поздним вещам: при том, что «...почти с первого своего выступления в печати Сологуб уже был мастером стиха, и таким он оставался до конца», тем не менее, он «...стойко стоит на избранном месте, но широкими, концентрическими кругами расходится его творчество, захватывая все более обширные области и вместив, наконец, в себя весь мир» (Брюсов 1981, С. 302). Иначе говоря, по мнению В.Брюсова, творчество Ф.Сологуба эволюционировало в сторону

волистская зыбкость смыслов, не входившая в круг художественных задач поэта-романтика Лермонтова.
В другом стихотворении Ф.Сологуба - «Звездная даль» (Сологуб 1979, с.125) наличие «снов» не предполагает «бесстрастности» окружающего мира, однако набор «страстей», присущих миру природы, при этом ограничен эмоциональным состоянием самого созерцающего лирического героя:
Под мерцаньем звезд далеких,
Под блистающей их тайной Вся равнина в снах глубоких И в печали не случайной.
В позднем стихотворении «В багряные ткани заката...» (Сологуб 1979, с.459-460) вечерняя печаль пронизывает весь окружающий мир, причем его молчанье также «обвеяно снами».
Одно из наиболее интересных здесь стихотворений — «Где грустят леса дремливые...» (Сологуб 1979, с. 144), в котором сокровенный сон природы («леса дремливые», «кувшинки, сном объятые») противопоставлен профанному «мирскому» сну непосвященного. Неслучайно 2-я строфа стихотворения будет даже повторена затем в качестве заключительной, 5-й, усиливая главную мысль произведения:
Как чужда непосвященному,
В сны мирские погруженному,
Их краса необычайная,
Неслучайная и тайная!
Значимо и посвящение этого стихотворения З.Н.Гиппиус, для творчества которой также характерно уподобление жизни сну18.
Возможна и другая ситуация, когда созерцание жизни природы уподобляется сну, и в этом смысле наступает определенное примирение чело18 См., напр., стихотворение З.Гиппиус «Сны»: О, дни мои мертвые! Ночь надвигается -/Ия оживаю. И жизнь моя - сны. // И вплоть до зари, пробуждения вестницы, - / Я в мире свершений. Я радостно сплю.» (Гиппиус 1991, с. 73-74).