Идейно-художественный диапазон "женской темы" в прозе современных русских писательниц и оценках литературной критики

• Автор: Кошкарова, Елена Григорьевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2005
• Место защиты: Псков
• Количество страниц: 197 с.

Глава I. Бытие под спудом быта (Типология персонажей)

1. У истоков современной «женской темы» (Н.Баранская и ее повесть «Неделя как неделя»)

2. Повесть «Время ночь» как художественное кредо Л.Петрушевской

3. «Женский круг» в произведениях В.Токаревой

4. Споры о быте и бытии в литературной критике

Глава II. В поисках нового художественного языка

1. От «женской темы» - к «другой прозе» (Идейно-стилевая эволюция 73 литературы в зеркале критики)

2. Философия любви и свободы сквозь призму постмодернизма

(В.Нарбикова)

Глава III. Переосмысление мифа (Творчество Л.Улицкой)

1. Проблема «мифологического мышления» и ранняя проза писательницы

2. Реставрация мифа: повесть «Медея и ее дети»
3. Роман «Казус Кукоцкого» и «мироздание по Улицкой»
Заключение
Библиография

Русская культура всегда была - и во многих отношениях до сих пор остается, несмотря ira возрастающую роль телевидения - «литературоцентрич-ной». Однако сам литературный процесс в последние десятилетия претерпел серьезные изменения в составе своих «участников» и, соответственно, тематике, персонажах, конфликтах и т. д. Изменения эти не в последнюю очередь связаны с широчайшим приходом женщин во все сферы общественной жизни, в том числе - и в литературу. Не случайно современная литературная критика зачастую склонна рассматривать эту новую социокультурную и художественную ситуацию в рамках гендерного подхода.
Феминизм как мировоззренческая идея, основной пафос которой состоит в ломке и преодолении любых стереотипов сознания, связанных с полом, был генетически несовместим с тоталитарной организацией общества. Поэтому о русском феминизме коммунистической эпохи говорить невозможно. Его возникновение в России хронологически совпало со временем, когда очень медленно, с огромным трудом начался переход общества к состоянию открытости.
На наш взгляд, нет истины в утверждениях современных «славянофилов», что феминизм органически чужд национальному менталитету и никогда в России не привьется. Самостояние «второго пола» - это проблема культуры, уровня цивилизации общества. В конечном счете, оно зависит от открытости сознания самой женщины, от отсутствия в нем стереотипов и заданности. Дело, видимо, не в национальных особенностях, а в цивилизованности государства. Если тенденция к ее повышению ,в России сохранится, мы можем
г v
стать свидетелями серьезного роста феминистских настроений. Не вызывает сомнений, что идеи эти - явление не сиюминутное и для России не наносное.

По мысли А.Ахматовой, бывают события, как бы отбрасывающие тень «впереди себя», задолго до своего реального появления. «Тень» феминизма, первый «подземный толчок», который сегодня дает о себе знать нарастающим гулом, можно было распознать уже в определенных реалиях общественной жизни периода хрущевской оттепели. В литературе, в частности, на этот толчок раньше других своей повестью «Неделя как неделя» откликнулась
Н.Баранская, писательница, сегодня уже почти забытая (мы еще вернемся к этому имени).
Положение женщины в постсоветском пространстве постепенно, но существенно и последовательно меняется. Советский миф об освобождении женщины и ее социальном равноправии с мужчинами сменяется процессами реального освобождения ее и продвижения на авансцену социальной, политической, культурной деятельности. Женская проблематика все больше привлекает внимание прессы, социологии, культурологии, публицистики, литературы, искусства. Возникает женское движение. Создаются женские общественные центры. Женская тема ярко звучит в телевизионных передачах. Активно разрабатываются и смежные с ней вопросы общественного и личного характера, начиная с взаимоотношений женщины и мужчины на всех уровнях (от сексологии до политологии) и кончая ролью женщины в воспитании детей, построении семьи, усилении этических и эстетических стимулов общественного развития.
Литература фиксирует все эти процессы, быть может, прежде всего в том, что сама «женская тема» традиционно, на протяжении, по крайней мере, двух столетий разрабатывавшаяся в ней мужчинами, постепенно переходит в руки самих женщин, становится художественной почвой для появления ряда ярких писательских имен и даже, с известной мерой условности, дает критике возможность поставить вопрос о формировании в русской литературе последних десятилетий определенного творческого направления.

Какие ответы?» указывала на то, что в повести «Длинный день» происходит необратимый процесс переноса любви «из сферы душевных волнений и страданий в сферу «престижного потребления» [23, 150]. «Но странное дело! Охотно рассуждая о любви и даже, более того, совершая во имя любви безумные поступки, токаревские героини и герои живут почти исключительно в ситуации иронического безлюбия, - осуждающе восклицал С.Чупринин по поводу сборника В.Токаревой «Ничего особенного». - ...Тяга к любви их только держит на плаву в житейском море-океане, становясь средством к жизни, своего рода допингом, а не жизнью как таковой» [24, 4].
Нельзя не заметить, однако, что подобные претензии могут быть адресованы автору только в том случае, если он сам не адресует их действительности. В данном же случае, нам кажется, в критике происходит досадная подмена акцентов. Токарева - прозаик с достаточно острым и критическим взглядом: фиксируя нарастающие в обществе признаки превращения любви в объект престижа и потребления, в товарную стоимость, «ироническое безлю-бие», пронизывающее жизнь ее героинь, автор, право же, не несет ответственности ни за этот процесс, ни за достоверное его изображение
И тут первостепенное значение в самом деле приобретает позиция художника по отношению к «женскому вопросу». Если рассматривать его тематический диапазон в литературе как тяготеющий к двум полюсам - феминистскому и традиционно-патриархальному, - то Токарева неминуемо окажется гораздо ближе к последнему. В одном из ранних ее рассказов, «Японском зонтике», подобная позиция сформулирована следующим образом: «Настоящая японка воспитана в духе преклонения перед мужчиной, каким бы он ни был, и это единственно правильное воспитание (подчеркнуто нами - Е.К.). Мужчине совершенно не нужна чужая индивидуальность. Он всегда ищет в женщине подтверждения своей индивидуальности». Слова эти, правда, принадлежат герою - представителю «сильного пола», а, следовательно, не могут быть в