Творчество В. Аксенова 1960-1990-х годов в англоязычном литературоведении и критике

• Автор: Маликова, Татьяна Александровна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2006
• Место защиты: Воронеж
• Количество страниц: 204 с.

Глава I. АНГЛОЯЗЫЧНОЕ ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ О РУССКОЙ СОВЕТСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XX ВЕКА
1Л. Литература «оттепели»
1.2. «Молодежная проза»
1.3. Литература 1970-х годов
1.4. Литература постсоветского периода
1.5. Эволюция гетероимиджей русской и русской советской литератур в англоязычном литературоведении 1960-1990-х годов
ГЛАВА II. ЭВОЛЮЦИЯ «ОТТЕПЕЛЬНОГО» СОЗНАНИЯ В. АКСЕНОВА В ОЦЕНКЕ АНГЛОЯЗЫЧНОГО ЛИТЕРАТУРНОГО ПОЛЯ
2.1. Проблемы интерпретации до-эмигрантских произведений В. Аксенова англоязычной аудиторией 1980-х годов
2.2. Проблемы интерпретации эмигрантских произведений В. Аксенова англоязычной аудиторией 1980-1990-х годов
2.3. Гетероимидж русской литературы в англоязычной критике 1980-1990-х годов на примере творчества В. Аксенова (гетероимидж-РК)
2.4. Гетероимидж советской эмигрантской литературы в англоязычной критике 1980-1990-х годов на примере творчества В. Аксенова (гетерои-мидж-Э)
2.5. Особенности вхождения произведений В. Аксенова в американское литературное поле
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
ПРИЛОЖЕНИЕ
ПРИЛОЖЕНИЕ
Одной из актуальных проблем современного литературоведения является осмысление опыта русской литературы XX века и выявление тех ее закономерностей, которые определят художественную стратегию нового, XXI столетия. Для решения этой многоаспектной задачи необходимо обращение к реальному историко-литературному процессу, его непредвзятое осмысление в двойной перспективе - как нашего недавнего прошлого и как основания будущего развития.
В настоящее время кажется бесспорным утверждение, что мировой литературный процесс XX века противоречив, многосоставен, открыт влиянию общественно-политических условий, нередко оказываясь ареной ожесточенной идеологической борьбы. В конце прошлого столетия уже невозможно было кого-либо убедить в том, что политика и эстетика взаимно исключают друг друга, что эстетические категории не зависят от политической конъюнктуры и что позиция абсолютно независимого художника довольно часто оказывалась не больше, чем риторической фигурой. Художественный опыт XX века убедительно продемонстрировал практически беспредельное расширение сферы эстетического, включение в него общественно-политических, идеологических реалий, т.е. всего, что является содержанием человеческой жизни. В настоящее время совершенно очевидно, что литературный процесс завершившегося столетия складывался не только под влиянием литературных факторов. Он определялся многими составляющими, которые современники не всегда могли оценить с должной беспристрастностью. И если при рассмотрении отдельного художественного явления теоретически возможно оставаться в рамках эстетического анализа, то осмысление литературного процесса в целом, постижение его динамики, упущенных возможностей, обретений и перспектив по необходимости должно учитывать высокую степень политизированности культуры XX века, ее ангажированность различными идеологическими системами. Как и во всяком завершившемся историческом явлении, в литературном процессе прошлого столетия должно быть осознано главное и второстепенное, определено
соотношение общего и частного в новых исторических условиях, осмыслено традиционное и новаторское. На сегодняшний день принципиально важно исследовать художественные поиски этико-эстетического направления литературы второй половины XX века, предложенные периодом «оттепели» и получившие развитие в произведениях «самиздата» и «тамиздата», в творчестве писателей третьей волны русской эмиграции.
В истории русской литературы XX века первая «оттепель» конца 1950-х-начала 1960-х гг. оказалась временем, когда требование новизны стало осмысляться как непременное условие движения вперед, когда сама мысль о возвращении к старому воспринималась многими художниками как едва ли не отказ от будущего. Подобные этические и эстетические позиции по сути дела заложили основание мировоззрения современных русских писателей, ориентированных на эксперимент с формой и содержанием, предлагаемый модернизмом. В период первого постсталинского десятилетия они оказались перед непростым выбором - сосредоточиться на развитии национальных традиций или на освоении достижений мировой литературы. Однако именно в эти же годы они смогли приблизиться к тем рубежам, преодоление которых стало истинным прорывом к новому мышлению. Мысль о том, что мир не только полярен, но и един, что литература каждой страны неповторима, национальна в своей основе, но в то же время является частью мировой общечеловеческой культуры, получала разные художественные решения, обретала подтверждение в традиции. Так закладывались основания для межкультурного диалога, воспринимаемого современным литературоведением и культурологией как одно из важных условий художественного развития.
Как известно, сущность любого явления раскрывается во всей полноте лишь в диалектическом сопоставлении с другим явлением. Дополнить картину истории национальной литературы способен научный взгляд извне, определяющий границы названного объекта, опирающийся на представления о литературе своей страны и об изучаемой литературе. Заданным условиям отвечает имагология, или сравнительная имагология, - «наука об имаготипических сисря на их «молчаливость», попытки избежать «идеологической предвзятости» и «возвышенных слов», «поиск независимых ответов на вопросы, которые они задают жизни, потому что они устали от готовых решений» (86: Brown D. 1978 р. 199). Именно эти качества, считал исследователь, порождали ироническое отношение героев «ко всему ортодоксальному и установленному», а также «смак, с которым они произносили новые слова», «рвение, с которым они принимали иностранное и необычное» (86: Brown D. 1978 р. 199), не превращая их в циников (86: Brown D. 1978 р.200). В том же ключе размышлял Р. Хингли, указывая на общее стремление аксеновских героев «преодолеть свои бунтовские побуждения», чтобы «послушно трудиться на какой-нибудь гидроэлектростанции, словно какой-нибудь обычный положительный герой» (109: Hingley 1979 р. 83). По окончании «холодной» войны англоязычные исследователи станут чаще обращаться к опыту русских советских литературоведов, не отвергая и достижений западной науки при анализе литературного процесса. Цитируя Л. Аннинского, А. Крзичилкевич отмечала, что аксеновскому поколению не пришлось участвовать в войне и «ложиться под танки»: «Все еще восхищенные привлекательной перспективой коллективной жизни, они, тем не менее, желали сделать свой собственный уникальный взнос в историю человечества», заменяя миссию жертвоприношения миссией долга (в «Коллегах» Саша принимает идею Егорова о роли индивида как «звена в “бесконечной цепи прогресса”, в соответствии с которой и Саша ставит своей целью стать звеном между прошлым и будущим поколением)» (116: Krzychylkiewicz 2000 р. 182). Обозначая концепт цепи, исследовательница отметила «бесконечное число секций, одинаковых, неотличимых друг от друга и все же остающихся индивидуальными, объектов, объединенных общей задачей создания сильного единого целого» (116: Krzychylkiewicz 2000 р. 183). Такой акцент на индивидуальном в полной мере иллюстрирует особенности рецепции «молодежной» прозы на Западе, обусловленной высокой степенью индивидуализма, лежащего в основе англоязычного аутоимиджа. Стремление обнаружить в этом литературном течении черты, воспринимаемые как образец, демонстрирует распространение аутоимиджа на