Роман Андрея Белого "Петербург": гносеологическая природа текстопорождения

• Автор: Разумова, Александра Олеговна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2006
• Место защиты: Томск
• Количество страниц: 223 с.

Глава 1.

Специфика изображения предметного мира

в романе Андрея Белого «Петербург»

1.1. Предметный мир как репрезентация концепции культуры А. Белого

1.2. Вещь как средство конституирования пространства

1.3. Сюжетная роль предметного мира

1.4. Специфика соотношения предметного мира и персонажа

1.5. Предметный мир в текстовой реализации

Глава 2.

Специфика изображения персонажа

в романе Андрея Белого «Петербург»

2.1. Персонажи «Петербурга» как трансформация культурных моделей
2.2. «Внутреннее» и «внешнее» как онтологические/гносеологические модусы персонажа
2.3. Духовное и материальное в структуре персонажа
2.3.1. Зоологический дискурс
2.3.2. Математический дискурс
Глава 3.
Специфика нарратива
в романе Андрея Белого «Петербург»
3.1. Дискурсивный и референтный аспекты событийности
3.2. Хронотоп
3.2.1. Время в структуре повествования
3.2.2. Пространство в структуре повествования
3.3. Организация повествования как репрезентация
специфического механизма текстопорождения
Заключение
Список литературы

Творчество Андрея Белого, и в частности его роман «Петербург», в последнее десятилетие часто становится объектом внимания как в составе исследований обобщающего историко-литературного и проблемно-типологического характера, так и в специальных работах. Актуальность изучения романа определяется прежде всего потребностью современного литературоведения в уяснении специфики литературного процесса начала XX века, в котором Андрею Белому принадлежит весьма значительное место. После произошедшего в 1990-е годы практического возвращения русского «серебряного века» в историю отечественной культуры в настоящее время актуализируется необходимость осмыслить его в масштабах общих закономерностей того периода, который явился рубежным для мировой (прежде всего европейской) культуры, ознаменовав начало ее новейшего, современного этапа. Роман «Петербург» фокусирует в себе многие перспективные философские и поэтико-художественные тенденции, которые в совокупности с яркой творческой оригинальностью его автора обусловили обостренный интерес и крайне противоречивое отношение со стороны современников и пристальное внимание позднейших исследователей, пытающихся найти ключ к его чрезвычайно сложному художественному миру. До сих пор остается актуальным высказывание Л.К. Долгополова о том, что роман Белого требует еще серьезного изучения1. Несмотря на неуклонно растущее количество исследований, «Петербург» сохраняет статус произведения во многом загадочного, ускользающего от исчерпывающей трактовки и требующего какого-то особого подхода2.
Рефлексия над своеобразием «Петербурга» началась с момента публикации романа. Современники сразу же ощутили неординарность романа, который произвёл на них яркое, но очень неоднозначное впечатление - от резкого неприятия до восхищения. Критика сразу отметила те грани произведения, в которых наиболее резко проявилась его новизна, и во многом обозначила пути для его дальнейших исследователей.
К наиболее специфическим чертам романа был отнесен прежде всего его стиль, вызывавший недоумение своей лексической и пунктуационной нарочитостью, многочисленными повторами3, звуковой инструментовкой и ритмизацией1. Стилевые осо1 См.: Долгополов Л.К. Андрей Белый и его роман «Петербург». Л., 1988. С
2 Например, В.Н. Яранцев свое исследование начинает именно с такого утверждения: «’’Петербург” - роман загадочный» (Яранцев В.Н. «Эмблематика смысла» романа Андрея Белого «Петербург». Автореф. дис.... канд. филол. наук. Новосибирск, 1997. С. 4).
3 Отмечались «сюсюкающий стиль романа», «замысловатые, или, точнее, лишенные всякого смысла обороты», «словесные спирали» (Кранихфельд В. Жизнь и кажимость // Современный мир. 1914. № 1. С. 259, 260); усложненность, неестественная напряженность и
бенности романа некоторые критики объясняли сохранением в прозе Белого своего рода инерции поэтической речи2, но в целом современники видели в них бессмысленную претенциозность, призванную маскировать внутренние дефекты, но лишь подчеркивающую их3; или же, наоборот, неудачно выбранную форму для воплощения важного и серьезного содержания, которое в силу этого оказалось загубленным4.
Содержание «Петербурга» оценивается современниками в соотнесенности с жизненными реалиями, что вполне естественно, поскольку речь в романе идет о совсем недавнем прошлом. В этом смысле характерны попытки критиков пересказать «Петербург», уловить в нём фабулу как определённую последовательность событий5. Но при этом неизбежно обнажается неадекватность такого подхода: при пересказе открывается множество зияющих пустот, которые критики пытаются заполнить психологическими мотивировками, принципиально отсутствующими в самом тексте. Критики отмечают непоследовательность Белого в изображении персонажей, в которых не могут обнаружить ни социально-нравственной определённости6, ни психологической конкретности7. Сюжет романа не выстраивается в завершенную целостность, что особенно наглядно проявляется в финале, который выглядит инородным и неубедительным8.
Современники видят несоответствие «Петербурга» реалистическим требованиям, но, несмотря на это, критерии, выработанные предшествующей литературной традицией, продолжают применяться, тем более что связь с этой традицией в романе совершенно очевидна: многие отмечают, в частности, влияние Достоевского, выявляя многочисленные переклички образов и мотивов. Но характер этой связи удивляет критиков: заимствование образов и мотивов выглядит чересчур откровенным, демонстративным, а главное - отсутствует привычная для литературы авторская позиция, обозначающая ценностное, личностное отношение к изображаемому9. Они заходят в
неэкономность стиля (Гидони А. «Омрачённый Петроград» // Андрей Белый: Pro et contra. Личность и творчество Андрея Белого в оценках и толкованиях современников: Антология. СПб., 2004. С. 432; Голиков В.Г. Космический вихрь // Там же. С. 424; Троцкий Л. Литература и революция // Там же. С. 516).
1 См. Иванов-Разумник. Вершины. Александр Блок. Андрей Белый // Там же. С. 610-632.
2 Андрей Полянин [С. Парнок]. «Петербург» // Там же. С. 388-390.
3 См. указ. статьи В.Г. Голикова и Л. Троцкого.
4 См. указ статьи А. Гидони, В. Кранихфельда, С. Парнок.
5 Такие попытки предпринимаются, например, в упоминавшейся выше статье В. Кранихфельда; см. также статьи Вяч. Иванова, М. Шагинян, Г. Робакидзе в кн.: Андрей Белый: Pro et contra. Личность и творчество Андрея Белого в оценках и толкованиях современников: Антология. СПб., 2004.
6 См., например, статью В. Кранихфельда, а также: Форш О. Пропетый Гербарий // Андрей Белый: Pro et contra. С. 707-708.
7 См.: Голиков В.Г. Указ. соч.
8 См. указ. статьи О. Форш, В. Голикова и др.
9 См., например, указ. статьи С. Парнок, А. Гидони.
1.4. СПЕЦИФИКА СООТНОШЕНИЯ ПРЕДМЕТНОГО МИРА И ПЕРСОНАЖА
В романе принципиально важна двойственность положения человека по отношению к предметному миру. С одной стороны, персонаж в модусе «для-Другого» предстаёт как предмет среди других предметов (не только с точки зрения другого персонажа, но и с некоей безличной точки зрения в самом повествовании). Например, из всех комнат в квартире Лихутиных «каждую занимал лишь один огромный предмет: в крошечной спальной постель была огромным предметом; ванна- в крошечной ватой; в гостиной - голубоватый альков; <...> тем предметом в комнатке для прислуги - была горничная; тем предметом в мужниной комнате был, разумеется, муж» (с. 71); «зеркало, что глядело в зал из гостиной, Николаю Аполлоновичу отразило некий предметик: смертный остов в застегнутом сюртуке» (с. 273); «Аполлон Аполлонович Аблеухов, не переступая порога, тщетно силился что-либо разобрать в полусумерках номерочка <...> виделись через отблески стекол груды грязных тарелок, лохань, рукава засученных рук <...> постель, стол и стул <...> ридикюлъчик, ремни, кружевной черный веер, граненая венецианская вазочка <...> плед, ремни да комок лимонного цвета кричащих испанских лоскутьев <...> стол, блистающий парою чистейших салфеток и блистающий "thé complet": принадлежность отеля, небрежно сюда занесенная. Из теней же выступил силуэт <...> вставшую он увидел со <...> Анну Петровну...» (с. 482). Н.А. Панфилова отмечает у Белого сходство с художниками авангарда (И. Пуни, П. Филонов, М. Шагал, К. Малевич и др.), наглядно реализовавшими бесструктурность и не-ирархизированность мира путем деформации человеческих образов, смешения их в единую массу с предметами1.
С другой стороны, персонажи выступают по отношению к вещам как субъекты сознания, выстраивающие онтологию. Это наглядно проявляется прежде всего в изображении дома Аблеуховых.
1 Панфилова Н.А. Роман А. Белого «Петербург» и русский художественный авангард // Дергачевские чтения - 2000. Русская литература: национальное развитие и региональные особенности. Материалы Междунар. науч. конф. 10-11 октября 2000 г. Екатеринбург, 2001. Ч. 2. С. 244-246. Исследовательница, по существу, развивает сделанные в свое время Н. Бердяевым наблюдения о том, что в «Петербурге» «сами образы людей... декри-сталлизуются и распыляются. Теряются твердые грани, отделяющие одного человека от другого и от предметов окружающего мира» (Бердяев Н.А. Указ. соч. С. 312), а также о принципиальном сходстве романа с футуризмом и кубизмом.