"Религиозный" символизм Н.С. Гумилева

• Автор: Аброчнова, Екатерина Александровна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2006
• Место защиты: Нижний Новгород
• Количество страниц: 229 с.

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
ГЛАВА I. «МАГИЧЕСКИЙ» СИМВОЛИЗМ И ЕГО ОСНОВНЫЕ ЛИНИИ В РАННЕМ ТВОРЧЕСТВЕ Н. С. ГУМИЛЕВА
1Л. Тема божества-«кукольника». Символическая линия «сон - туман -смерть»
1.2. Концепция магического искусства. Символическая линия «власть
> сила-магия»
1.3. Концепция «Софии, отпавшей от божественного ума». Символическая линия «любовь - женщина - зло»
ГЛАВА II. ПЕРЕХОД ОТ «МАГИЧЕСКОГО» СИМВОЛИЗМА К РЕЛИГИОЗНОМУ В ТВОРЧЕСТВЕ Н. С. ГУМИЛЕВА
2.1. Поворот к реальности в поэзии Н. Гумилева
2.2. Размышления Н. С. Гумилева о стихиях («ницшеанская» поэма
ч «Одиссей»)
2.3. «Адамизм» Н. С. Гумилева. Учение о человеке и феномен мужест- 91 ва
2.4. Проблема зла и ее решение Н. С. Гумилевым
ГЛАВА III. ПОЭМА Н. С. ГУМИЛЕВА «БЛУДНЫЙ СЫН» КАК ФИЛОСОФСКО-РЕЛИГИОЗНЫЙ СПОР С СОВРЕМЕННИКАМИ
3.1. Вяч. Иванов: религия как «миф»
3.2. В. Брюсов: религия как «детство»

3.3. А. Блок: религия как «призрак»
3.4. Н. Гумилев: религия как «достоверность»
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
БИБЛИОГРАФИЯ

Николай Степанович Гумилев (1886-1921) жил и творил в эпоху огромных перемен и преобразований, которые проходили на фоне «изнашивания» старых духовных содержаний и потрясения, порожденного экзистенциальной тревогой из-за отсутствия смысла. Все искусство Серебряного века было отмечено знаком общей растерянности и поиска. Не миновала этой участи и поэзия Гумилева.
Выходя на поэтическую арену, он зарекомендовал себя как активный сторонник заветов раннего символизма, в котором его особенно привлекало мистико-религиозное понимание поэзии. Как известно, русский символизм унаследовал основные принципы западноевропейского символизма, но переставил отдельные акценты и внес в него ряд существенных корректив. Среди особенностей русского символизма - сознание софийного начала в искусстве, выведение символизма из сферы искусства в жизнь и разработка в связи с этим понятий мистериалыюсти и теургии как важнейших категорий эстетики.
«Трансцендентная тоска» русского символизма оказалась необычайно близка молодому Гумилеву; впоследствии она распространилась на все его творчество. Следует отметить, что интерес Гумилева к символизму был совсем не интеллектуальный, а метафизический. По словам
А. Ахматовой, «мальчиком он поверил в символизм, как люди верят в Бога. Это была святыня неприкосновенная»1. Так как в интеллектуальных кругах того времени в числе источников творческого вдохновения процветают теософия и оккультизм, то вполне закономерно, что Гумилев активно занимается мистическими поисками, его манит все «пограничное» в культуре и искусстве, главный его интерес устремлен в сферу непознаваемого, «ночного», оккультно-магического. Однако, пережив
1 Цит. по: Зобнип, Ю. В. Н. Гумилев-поэт Православия. - СПб, 2000. - С. 366.

вслед за мистиками, «прозревшими ночь души», моменты настоящего страха, как и Ницше-Заратустра, испытавший «великое отвращение», Гумилев решил остановиться в своих «ночных» поисках и обратился к чуду существования, радости бытия как такового, безотносительно к его фактическому наполнению.
Мировоззренческие и религиозные метания поэта, как мы полагаем, выразили существенную проблему символистского отношения к жизни. По убеждению символистов всех направлений (как «объективного», так и «субъективного» на западе, как «реалистического», так и «идеалистического» в России), искусство имеет религиозное происхождение, и традиционное искусство обладает религиозным смыслом, суть которого эзотерична, ибо искусство зовет к «преображенной жизни»2. Однако парадоксальным образом религиозные ценности и смыслы ушли из символизма, ибо центром искусства изначально стали не искомые религиозные ценности, а само искусство как «ключ, открывающий вечность»3, магический инструмент, способный расковать «косный сон стихий» и подчинить себе Единую Силу, то есть теоцентризм уступил место эгоцентризму и магизму. Поэт при таком взгляде занимается вторичным сотворением мира, а «материалом ему служат частицы Божества»4. Впоследствии
Н. Гумилев назвал эту особенность символизма «гносеологическим не-целомудрием». От его внимания не ускользнуло то обстоятельство, что экзистенциальные основания того, что можно было бы назвать «магическим» символизмом, могут привести к страшным последствиям. Центральными, знаковыми фигурами этих последствий в русском символизме являются три его современника: Александр Блок, Вячеслав Иванов и Валерий Брюсов. Поэма Н. Гумилева «Блудный сын», вызвавшая большой резонанс в поэтической среде, прояснила основные причины расхождения их воззрений с воззрениями ее автора на поэзию и жизнь.
2 Белый, А. Критика. Эстетика. Теория символизма, т. 2. - М., 1994. - С. 267.
3 Морис, Ш. Литература нынешнего дня. //Поэзия французского символизма. - М., 1993. - С. 436.
4 Там же.

На наш взгляд, ранняя лирика Н. Гумилева, посвященная теме любви, изображает Софию, отпавшую от Божественного ума, Софию обособившуюся, отколовшуюся от Творца и ставшую источником зла и страдания в мире.
«Любовь к женщине» - своего рода «трещина» в конквистадорском панцире, в который закован лирический герой, - пишут П. Басинский и С. Федякин, - в любви женщины есть нечто вампирическое, союз с ней -это немая борьба, в которой мужская половина обречена на пораже-

ние»
«Трагедия любви очевидна во всех юных стихах Гумилева, - писала в своих дневниках Анна Ахматова. - Героиня так же зашифрована, как и пейзаж - иначе и быть не могло. Ее первый портрет:
У той жены, всегда печальной,
Глаза являют полутьму
Это стихи живые и страшные... Его страшная сжигающая любовь тех лет выдается за леконт-де-лилевщину. И биограф через полвека выдает это как факт непререкаемый»58.
Образ возлюбленной появляется у Н. Гумилева уже в программном юношеском стихотворении «Я конквистадор в панцире железном...» в романтическом символе «голубого цветка», у Гумилева - «лилеи голубой», «звезды долин».
Я верю, я любовь свою найду
Я конквистадор в панцире железном.
Я пропастям и бурям вечный брат,
57Басииский, П., Федякин, С. Николай Гумилев // Басинский П., Федякин С. Русская литература конца XIX - начала XX века и первой эмиграции. М., 2000.-С. 194.
58 Там же. С. 220.