Мифопоэтика романной прозы И.С. Шмелева

• Автор: Черева, Елена Александровна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2006
• Место защиты: Магнитогорск
• Количество страниц: 206 с.

Глава 1. Сюжетное пространство романной прозы И.С. Шмелева
§ 1. Традиционные типы сюжетов в романной прозе И.С. Шмелева и
сотериологический миф как основа ее метасюжета
§ 2. Сюжетообразующий мотивный комплекс «грехопадение»
«преображение»
Глава 2. Мифологемная основа пространственно-временных отношений
в произведениях И.С. Шмелева
§ 1. Мифологема Солнца как способ пространственно-временной
организации в эпопее «Солнце Мертвых»
§ 2. Мифологемы Дом, Дорога, Собор как основа модели
мира
Глава 3. Вторичная мифологизация христианства в романной прозе
И.С. Шмелева
§ 1. Христианская мифология как основа религиозно-мифологического
восприятия мира
§ 2. Повествование «от первого лица» как аргументация подлинности
мифа
§ 3. Экстатическое мироощущение и формы его
выражения
Заключение
Список использованной литературы

Литература двадцатого столетия, ставшего совсем недавно веком минувшим, на рубеже тысячелетий явилась предметом пристального внимания многих современных исследователей. Появилась еще одна возможность взглянуть на литературный процесс дистанцированно, что позволило сделать новые основательные выводы о творчестве совершенно разных писателей, чьи имена этот век представляют. Одной из таких фигур в последнее время стал И.С. Шмелев, прошедший в литературоведении путь от «слабоизученного» (А.П. Черников) до едва ли не самого часто упоминаемого писателя русского зарубежья. За полтора десятилетия отечественное шмелевоведение сформировалось вполне.
Жизни и творчеству писателя посвящены монографии О.Н. Сорокиной (1994), А.П. Черникова (1995), А.М. Любомудрова (2003); диссертационные работы Э.А. Чумакевич (1993), М.М. Дунаева (1997), JI.E. Зайцевой (1999), Т.А. Чаяновой (1999), JI.H. Вронской (2000), O.A. Комкова (2001), Д.В. Макарова (2001), О.В. Селянской (2004), H.A. Герчиковой (2004), А.Г. Сергеевой (2004) и других; статьи, опубликованные как материалы различных конференций, в том числе и материалы Крымских Международных Шмелевских чтений, ежегодно проводящихся музеем писателя в Алуште. В разные годы там были проведены конференции «И.С. Шмелев в контексте славянской культуры» (1999), «И.С. Шмелев и духовная культура православия» (2000) и другие. Юбилейные конференции «Иван Шмелев - мыслитель, художник, человек», посвященная пятидесятилетию со дня кончины Шмелева (2000), и «Изучение творчества И.С. Шмелева на современном этапе», приуроченная к столетию со дня рождения писателя (2003), прошли в РАН ИМЛИ. На международной научной конференции «Художественный текст и культура» в г. Владимире работала специальная секция «И.С. Шмелев и русская культура» (2003).

Количество работ о писателе постоянно возрастает. Все это говорит о том, что изучение его творчества очень востребовано в настоящее время.
Осмыслению творчества писателя существенно помогают материалы из архивов O.A. Бредиус-Субботиной, Ю.А. Кутыриной, И. Жантийома-Кутырина, многолетней переписки И.С. Шмелева и И.А. Ильина, опубликованные в 2000 году1.
С начала девяностых годов двадцатого века отечественные исследователи заговорили о религиозности И.С. Шмелева и о православной направленности его текстов. В работах Е.А. Осьмининой развивается мысль об эволюционном характере творчества И.С. Шмелева как пути к созданию новой эстетики «духовного романа», призванного «обожить литературу». В позднем, эмигрантском творчестве писатель начинает видеть «Лик скрытый», который полностью меняет поэтику его произведений, обновляя функции художественных средств, наработанных еще в раннем творчестве2.
В монографии А.П. Черникова «Проза И.С. Шмелева: Концепция мира и человека», изданной в 1995 году и являющейся первой обобщающей работой о творчестве писателя, на основе анализа художественных произведений Шмелева выделяются основные черты творческого стиля писателя, которые направлены, прежде всего, на воссоздание образа России и русской духовности. Философско-эстетическая концепция мира и человека обусловлена в произведениях автора единством двух начал - материального и духовного, бытового и религиозного. Именно Черников впервые назвал художественный метод Шмелева «духовным реализмом», под которым понимается «воплощение в художественном произведении неразрывной связи Земли и Неба, устремленность писателя к Абсолюту и глубокий интерес к делам земным, к образу воцерковленного человека, к его жизни и духовным исканиям, к историческим судьбам Родины»3.
1 Ильин И.А. Собрание сочинений: Переписка двух Иванов: В 3-х кн. / Сост. и коммент. Ю.Т. Лисицы. М., 2000.
2 Осьминина Е.А. Проблемы творческой эволюции И.С. Шмелева. Дисс.... канд. филол. н. М., 1993.
3 Черников А.П. Проза И.С. Шмелева: Концепция мира и человека. Калуга, 1995. С. 97.

Но реализация мотива «преображения» происходит и на уровне второстепенных персонажей, что доказывает его всеобъемлющее значение в тексте романа.
Если на примере Дариньки и инженера автор подробно показывает, как герои скатываются все глубже в пропасть греха, и изображение «грехопадения» не менее важно в контексте романной логики, то второстепенные персонажи показаны уже только возрождающимися -грехопадение их произошло за пределами сюжета романа. Но при общении с Даринькой, которая обладает удивительными способностями к обращению людей в свою искреннюю веру, эти персонажи получают толчок к обретению себя. И если в первом томе такое преображение получает глубокую психологическую мотивировку (история Вагаева), то во втором томе преображение героев может считаться мотивированным очень условно (история Настеньки, молодого путейца, Павла Кирилловича Кузюмова).
Дмитрий Вагаев, друг Виктора Алексеевича, так же, как и последний, сразу ощутил некую «одаренность» Дариньки, ее большую внутреннюю силу. Полюбив, он своей страстью сумел заразить и героиню. Желание доставить ей удовольствие изначально движет многими его положительными порывами, например, подачей милостыни: «Когда они уже собирались спуститься по ступеням к ожидавшей нетерпеливо тройке, из-за колонны портала вышла замотанная в тряпье баба с грудным ребенком. Городовой, козырявший богатому гусару, хотел устранить ее. Даринька ему сказала: нет, не гони ее...» - и попросила Виктора Алескеевича - «дай ей». В эту минуту Вагаев крикнул городовому - «смирно!» - выхватил бумажник и сунул бабе какую-то кредитку. Баба упала в ноги. Сконфуженный Вагаев дал ей еще бумажку, подозвал тянувшегося пред ним городового, дал и ему и строго-насторого приказал - «не сметь, никогда, гнать, раз просят милостыню!» Городовой тянулся и козырял: «слушаю, ваше сиятельство!» [V, 129].
Влюбленность помогает ему увидеть мир иначе, чем ранее. Так, рассказывая Дариньке о своем давнем блуждании в метели, когда