Литературное содержание журнала "Столица и усадьба" : 1914-1917

• Автор: Поплевин, Сергей Николаевич
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2006
• Место защиты: Самара
• Количество страниц: 157 с.

Глава первая. Журнал «Столица и усадьба» и некоторые особенности периодической печати начала XX века
1.1 Своеобразие журнала «Столица и усадьба»
1.2 Владимир Крымов и его взгляды на периодическую печать
1.3 Круг сотрудников журнала «Столица и усадьба»
Выводы по главе
Глава вторая. Литература и культура на страницах журнала «Столица и усадьба»
2.1 Поэзия и драматургия
2.2 Проза
2.3 Анекдот
Выводы по главе
Заключение
Список использованной литературы

Первый номер журнала «Столица и усадьба» вышел в свет в Петербурге в декабре 1913 года. Это было время накануне первой мировой войны, время противоречивых процессов, происходивших в российском обществе и художественной культуре в целом. Отпечаток этого времени носила иа себе вся отечественная журналистика. Начало XX века было эпохой, когда в России возникали, по выражению Ф.Энгельса, «невероятные и причудливые сочетания идей» [Цит. по: 65; 6]. Серьезные перемены, происходившие в обществе и политике, стали причиной перелома в культурной сфере: это было время обновления самых разных видов и жанров художественного творчества, период рождения новых форм и выработки «нового художественного зрения» [65; 7]. «Культура этого период характеризуется острейшим напряжением человеческой мысли вокруг проблемы духовного и нравственного самоопределения, решением задач творческой личности в контексте общенационального масштаба» [20; 3]. В произведениях многих отечественных писателей начала века выразилось предчувствие больших общественных потрясений; в то же время «едва ли не все писатели дореволюционных лет ... оказались в плену у читателя, потрафляли его вкусам, стремились отвечать на его запросы» [С.Н.Сергеев-Ценский: цит. по 65; 19]. Последнее обстоятельство вызвало критическое замечание В.Розанова, сказавшего о писателях начала XX века: «Литературався празднословие... Почти вся...» [175; 481].
В начале XX века, как отмечает Л.К.Долгополов, «Россия вступает в период новой истории, формируется новая человеческая личность - и как писательская индивидуальность, и как герой литературы, и все это вместе порождало то специфическое отношение к искусству» [65; 8]. Литература рубежа веков носит отчетливо выраженный «пограничный» характер [65; 10]. Развитие русской литературы тесно связано с журналистикой, и процессы, происходящие в литературе начала века, находят отражение в журналистике, подтверждая тезис Н.К.Михайловского о том, что «история русской литературы

может быть сведена на историю журналистики» [Цит. по: 141; 4]. В начале XX века отмечается бурный рост альманахов и сборников чисто художественного содержания, без политического и научного отделов [141; 50]. Эта тенденция способствовала появлению «тонких» (используя терминологию С.Я.Махониной [152]) журналов развлекательного характера, которые начали теснить традиционные «толстые» журналы.
В 10-е годы XX века в России продолжается период развития периодической печати, отличительной особенностью которого была недолговечность изданий: многие из них закрывались после одного - двух лет выхода в свет [153; 19]. Как отмечает С.Я.Махонина, при общем быстром количественном росте прессы основной «корпус» русских газет и журналов оказывался сравнительно немногочисленным, однако при этом газета или журнал, имевшие очень короткую жизнь, оказывали на русское общество и общее развитие печати значительное влияние [153; 19]. Как отмечает Г.В.Жирков, в начале XX века для журналистики доминирующее значение в ее деятельности стало иметь «вторжение в журналистский творческий процесс капитала», которое охватило практически все стороны журналистской деятельности [72; 8]. Литературно-издательская деятельность становится отраслью промышленности [152; 441]. «Капитал не только активно занялся производством информации в прямом смысле этого слова, но и смог выработать, используя опыт власти, целый ряд каналов проникновения в журналистику и контроля за нею» [72; 12]. Как отмечали критики, проникновение капитала в журналистику вовсе не привело к ее обезличиванию: «Каждый орган периодической печати имеет свою определенную физиономию - не внешнюю техническую, а внутреннюю, духовную, интеллигентную. Эта физиономия создается редакцией и ближайшими сотрудниками журнала или газеты; сотрудники придают известный характер или оттенок изданию, публика невольно их отличает друг от друга» [188; 442].
Резкая поляризация взглядов и политических симпатий, характерная для первых лет XX века, нашла отражение в журналистике. Для читателей русские

России царило всенародное ликование (“Пойдем на весенние улицы! Пойдем в золотую метель!”, — писала Зинаида Гиппиус; Константин Бальмонт вприсест создал гимн Свободной России, а Александр Тихонович Гречанинов положил его на музыку; даже идеолог русской контрреволюции в зарубежье Петр Струве в феврале был среди «принявших»), а Владимир Пименович (как он рассказывал) понял сразу, что «всему конец!» и «все обрушится!». И тут же сделал практические выводы: весь свой капитал быстро перевел в Швецию» [61; 2, 360]. 11 апреля 1917 года В.Крымов навсегда уехал из Петербурга. Издатель «Столицы и усадьбы» решился на этот шаг после того, как, по его свидетельству, «увидел Ленина, говорившего с балкона дворца Кшесинской, и услышал, как он, показывая рукой на Кронверкский проспект, сказал толпе, чтобы они шли туда, в Арсенал, и разбирали там оружие для защиты революции - мне ясно представилась кровавая баня впереди, и я решил как можно скорее уехать... Уезжал в надежде, что рано или поздно всё уляжется, ведь не звери люди» [123; 252]. Когда Крымов с женой садился в Сибирский экспресс на Николаевском вокзале, следователь Чрезвычайной Следственной Комиссии обыскал его после предъявления ордера и отобрал рукопись книги «То, что нельзя печатать. «По чьей инициативе был произведен обыск, я не знаю. Это было в первые дни свободы, а в рукописи было только порицание лжи старого порядка. Это один из маленьких парадоксов нашей революции. Жаль, если рукопись погибла; там есть яркие страницы кануна революции, когда на фронте страдали и гибли миллионы людей, а в столице пили шампанское; когда сказочно быстро наживали миллионы; когда торговали интересами народа, Распутин и банки правили страной; когда возили вагонами награбленное, откармливали на фронте индюшек и с дворцовыми курьерами посылали их в Петроград» [108; 4].
Благополучно добравшись до Японии, В.Крымов провёл в этой стране несколько месяцев, где, по его словам, «наивно ожидал, когда кончится русская революция» [108; 192]. А затем отправился во второе в своей жизни кругосветное путешествие и завершил его в 1920 году в Берлине [61; 2, 361].