Формирование элегической школы в русской поэзии конца XVIII - начала XIX в. М.Н. Муравьев, В.А. Жуковский и К.Н. Батюшков

• Автор: Митин, Дмитрий Игоревич
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2007
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 215 с. : ил.

Глава 1. Обзор научной литературы

Раздел
Раздел
Раздел

Глава 2. М.Н. Муравьев и К.Н. Батюшков

Раздел 1. Послание/«отчет» о путешествии; тема «поэтического»

уединения

Раздел 2. Батюшков и Муравьев о поэтическом искусстве

Раздел 3. Тема смерти

Раздел 4. Легкая поэзия

Раздел 5. Сопоставление стилистики Муравьева и Батюшкова: принцип

субъективности
Раздел 6. Любовь и искусство: утрата поэтического дара
Раздел 7. Поэтический Элизий
Раздел 8. «О сочинениях г-на Муравьева»
Глава 3. М.Н. Муравьев и В.А. Жуковский
Раздел 1. Время и смерть
Раздел 2. Пейзаж
Раздел 3. Море
Раздел 4. «Горацианский поэтический комплекс»
Раздел 5. Послание
Раздел 6. Счастье и отчаяние
Заключение
Библиография

Сопоставительный анализ систем поэтики Муравьева, Батюшкова и Жуковского основывается на соотношениях различных мотивов в системе элегического комплекса. Построение системной иерархии данных мотивов для каждого из поэтов, предложенное во вводной части работы, является основой для последующего рассмотрения конкретных случаев взаимодействия. А в самом начале исследования целесообразно дать краткую характеристику роли Муравьева в русской поэзии последней трети XVIII века и обосновать саму возможность преемственности между его творчеством и элегическим стилем Батюшкова и Жуковского.
В творчестве М.Н. Муравьева (1757 - 1807) произошел переход от традиционных поэтических принципов «сумароковской школы» к новой поэзии субъективности, получившей законченное выражение в произведениях В.А. Жуковского (1783 - 1852) и К.Н. Батюшкова (1787 -1855). Этот переход выразился в жанровом плане в смещении от одической поэтики к доминированию элегических принципов; в стилистике - в преобладании субъективированное словесного построения; тематически - в ориентации на новую систему архетипических комплексов: «легкая поэзия»; сентиментальность; горацианство; преодоление грани между реальностью и иллюзией и др. Творчество Муравьева синтезировало разноплановые элементы поэтических систем XVIII века: принципы
торжественных/духовных од Ломоносова/Сумарокова - Майкова; ироничность и тенденцию к индивидуализации
«Анакреонтических/Нравоучительных од» Хераскова; многие мотивы философских од Державина и субъективной лирики Карамзина. При этом, закономерности нового «сладостного элегического стиля» Муравьев воплотил ярче и отчетливее, чем любой другой поэт последней трети XVIII в. В связи с этим и влияние Муравьева на поэтику Батюшкова и Жуковского оказалось продуктивным и многогранным. В кругу карамзинистов

существовал даже «обязательный культ Муравьева, наставника в жизни, морали, литературе»1.
Парадоксальность/уникальность фигуры М.Н. Муравьева связана с определением его места в структуре современного ему литературного процесса и с оценкой реальной/потенциальной роли произведений Муравьева в истории русской литературы. В судьбе Муравьева удивляет «нередкое несоответствие ожидаемому читателем, известная парадоксальность выбора, делаемого писателем, и - может показаться <...> - равнодушие или беззаботность, с которыми Муравьев отнесся к своему пути в литературе» (1, II)2.
При анализе творчества Муравьева обращают на себя внимание три связанных друг с другом парадокса, раскрытые в монографии В.Н. Топорова. Во-первых, «Муравьев активно и охотно издает ранние свои книги <...> Ему льстит быть напечатанным <...> О суде времени сейчас он не думает и не задумывается над тем, что эти первые опыты некогда будут зачислены в разряд juvenilia» (1, 11): см. сборники произведений Муравьева 1773, 1774, 1775 гг., опубликованные когда автору было 15 - 17 лет. Впоследствии, в течение 15 лет, когда были созданы лучшие из стихотворений Муравьева, он вообще не печатается, так как субъективно оценивал это время как период творческого кризиса3. И в дальнейшем
1 Гуковский Г.А. Очерки по истории русской литературы и общественной мысли XVIII в. Л., 1938. С. 252.
2 Зд. и далее в этом разд. в скобках даются ссылки на изд.: Топоров В.Н. Из истории русской литературы. Т.
2 // Русская литература второй половины XVIII века. Кн. I. М., 2001. Топоров В.Н. Из истории русской литературы. Т. 2 // Русская литература второй половины XVIII века. Кн. 2. М., 2003. Первая цифра обозначает книгу ( I или 2); вторая - номер
3 См. проведенный в настоящем исследовании анализ мотива утраты чувствительности поэтического восприятия. Ср. также в прозе Муравьева в разд. «Мысли, Замечания, Отрывки (выбранные из записок Автора)» в собр. соч. 1819 - 1820 гг.: «Я не знаю, есть ли что-нибудь тягостнее тех минут, в которыя человек не находит в должности своей и в обыкновенных упражнениях своей жизни тех приятностей, которые составляли его благополучие. Какое лекарство может истребить сие забвение самого себя? <...> Состояние, которое кажется наполненным прелестями, есть то самое, которого мы терпеть не можем... сколь нужно человеку быть мудрецом! <...> Что мне дни сии, которых я позабыл счет? Они недостойны быть замечены в бесполезной моей жизни? Я старался в них убежать от самого себя и только привык к скуке <...> Боже мой! если только бы осталось еще сердце способное чувствовать заблуждения! С какою жалостию должен я оглянуться на успехи лености и разрушение сил душевных, почти для меня неизбежное <...> Мне легка уже кажется сама скука <...> в сравнении трудного и малейшего внимания, которое нужно употребить па чтение, на чувствование читаемого <...> Где то прекрасное время, когда еще не имея I^ способов, ни столько просвещения, просиживал я за Корнелем в городе Архангельском и в Вологде за Виргилием <...> Несчастная склонность к стихотворству, так! я обманулся почтя себя вкусом <,> воспитанным во мне бдениями и природным побуждением!» (См.: Полное собрание сочинений Михаила

(«праздный мудрец») «приобретает плоть и кровь в поэзии Батюшкова», «лишившись излишней сентиментальности»74.
В настоящей работе характеристика общих черт поэзии Муравьева и Батюшкова основывается, во многом, на предложенной Л.И. Кулаковой схеме.
Читательская оценка Жуковским произведений Муравьева

анализируется в статье Э.М. Жиляковой , основанной на данных библиотеки Томского университета. Жиляковой были изучены пометы и записи на полях в имевшихся у Жуковского изданиях Муравьева. Эти данные особенно важны с учетом того, что Жуковский участвовал в подготовке 3-х тт. собрания сочинений Муравьева 1819 - 1820 гг76. Специально для этого издания он отобрал наиболее достойные внимания сочинения Муравьева, подвергнув их значительной редакторской правке, устранить которую в полной мере не удалось даже в издании 1967 г., не учитывающем данные томской библиотеки.
В первый том «Сочинений» Муравьева вошли поэтические и прозаические художественные произведения, во второй - исторические труды, в третий - работы по философии и истории искусств. В качестве предисловия Жуковский включил письмо Батюшкова к И.М. Муравьеву-

Апостолу (1814), ранее опубликованное в издании 1815 г . Замысел Жуковского включить свою собственную статью о Муравьеве так и остался нереализованным, однако интересен отзыв о нем в «Неизданном конспекте по истории русской литературы». По Жуковскому, хотя «язык Муравьева не безупречно чист <...> но он полон мыслей и особенно образов <...> Во всем, что он написал, видна прекрасная душа, все отмечено печатью чистоты и
74 Там же. С. 49.
75 Жилякова Э.М. В.А. Жуковский и М.Н. Муравьев // В кн.: Библиотека В.А. Жуковского в Томске. 4. I. Томск, 1978. С. 71 - 105.
76 Полное собрание сочинений М.Н. Муравьева: В 3-х ч. СПб., 1819- 1820.
77 Муравьев М.Н. Обитатель предместья и Эмилиевы письма (Соч. М.Н. Муравьева). СПб., 1815. Это издание подготовил Батюшков.