Пути воплощения религиозно-философских переживаний в поэзии Андрея Белого и Б.Ю. Поплавского

• Автор: Роман, Сергей Николаевич
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2007
• Место защиты: Орехово-Зуево
• Количество страниц: 207 с.

Глава первая. Эволюция образа Христа в поэзии Андрея Белого и
Бориса Поплавского
§ 1. Философские принципы восприятия образа Христа Андреем Белым
и Б. Поплавским
§ 2. Образ Христа в поэзии Андрея Белого 1900-х
годов
§ 3. Образ Христа в поэзии Белого 10-х - 30-х годов XX века
§ 4. Образ Христа в поэзии Б. Поплавского
Глава 2. Эволюция символа Вечной Женственности в поэтическом
творчестве Андрея Белого и Б. Поплавского
§ 1. Символ Вечной Женственности в сборнике «Золото в лазури»
Андрея Белого
§ 2. Эволюция символа Вечной Женственности в сборниках «Пепел», «Урна» и «Королевна и рыцари» Андрея
Белого
§ 3. Трансформация символа Вечной Женственности в поздних
поэтических сборниках А. Белого
§ 4. Символика женских образов в поэтическом сборнике
Б.Ю. Поплавского «Флаги»
§ 5. Образ «души мирозданья» в «Автоматических стихах»
Б.Ю. Поплавского
§ 6. Эволюция символа Вечной Женственности в поздней лирике
Б.Ю. Поплавского
Заключение
Библиография

Творчество писателей «серебряного века» и литература Русского зарубежья в последнее время привлекают пристальное внимание исследователей. В этой связи следует отметить повышенный интерес читателей и литературоведов к именам Андрея Белого и Бориса Поплавского. Показательным является уже выход в свет незаконченного многотомного собрания сочинений Белого, начатый в 1995 году издательством «Республика», шеститомного собрания сочинений этого автора, осуществленный «Терра - Книжный клуб» в 2003-2005 годах, появление трехтомника Б.Ю. Поплавского, выпущенного в 2000 году издательством «Согласие», а также целый ряд отдельно изданных сочинений этих писателей.
В рамках нашего исследования оказывается особенно важным то, что в 1922 году, во время короткого пребывания Б. Поплавского в Берлине, произошло знакомство писателей, оказавшее значительное влияние на творческую судьбу Б.Ю. Поплавского. Уже Д. Мережковский, Г. Адамович,
Н. Бердяев отмечали возможность сопоставления этих двух имен - причем не только (и даже не столько) на основе особенностей их творчества, но и с учетом особенностей их личностей и жизненных позиций. Особенно любопытными в данном случае оказываются следующие мнения: «У Бориса Поплавского есть некоторое сходство с Андреем Белым, от которого всегда можно было ожидать измен, у которого была яркая индивидуальность, с проблесками гениальности, но не было личности» - Н. Бердяев, «По поводу «Дневников» Б. Поплавского» (35, 489); «Сила нездешней радости (от сборника «Флаги» сопоставима - С. Р.) <...> с впечатлениями от симфоний Белого»-Г. Иванов, «Борис Поплавский. «Флаги» (30, 15).
Показательно также, что массовый интерес к творчеству обоих авторов зарождается на Западе практически одновременно, в 70-е годы XX века. Виктор Ерофеев в статье «Споры об Андрее Белом» (1989; 75, 482-501) объясняет причину стремительного развития «беловедения» в этот период

ошеломляющим новаторством его поэтики, оказавшейся актуальной и в условиях постмодернистских художественных поисков. В основу первых научных работ о творчестве Б. Поплавского - A. Olcott. «Boris Poplavsky: а forgotten poet» (1973; 212), «Poplavskij’s life» (1980; 212); S. Karlinsky. «The alien comet» (1980; 211) - также заложено стремление раскрыть якобы не свойственное русской литературе сюрреалистическое начало его произведений. Е. Менегальдо в своей докторской диссертации «L’univers imaginaire de Boris Poplavsky» (Париж, 1981; 206) пытается отойти от-этой точки зрения, однако истоки дарования поэта автор пытается найти прежде всего в его приверженности достижениям французского символизма. Заметим, что в литературоведении к этому времени уже сложилось целое направление, стремящееся найти параллели между творчеством Андрея Белого и произведениями западноевропейской школы символизма, прежде всего творчеством Ш. Бодлера и П. Верлена. Так, для В. Александрова в работе «Andrey Bely. The major symbolist fiction» (Harvard, 1985; 207) общее между этим пластом произведений наблюдается в стремлении преодолеть в акте восприятия различие между субъектом и объектом. К настоящему времени количество авторов, творчество которых сопоставляется с творчеством Андрея Белого и Б. Поплавского - в первом случае, как правило, более доказательно и фактологически достоверно, - оказывается почти необозримым: так, для Поплавского это А. Блок, Ш. Бодлер, И. Бунин,
Н. Гоголь, Н. Гумилев, Д. Джойс, А. Жарри, Н. Заболоцкий, Е. Замятин,
О. Мандельштам, Б. Пастернак, М. Пруст, А. Рембо, Д. Стивенсон, Ф. Тютчев, В. Хлебников, П. Элюар; для Белого - А. Блок, М. Волошин, М. Цветаева, Д. Хармс, Б. Пастернак, X. Моргенштерн, М. Булгаков, М. Горький, В. Маяковский, С. Есенин, Н. Гоголь, Л. Андреев и многие другие писатели. Заметим, что в таком калейдоскопе сравнений зачастую теряется подлинная индивидуальность авторов. Однако близость подходов, применяемых к творчеству обоих писателей, причем уже на самых ранних стадиях научного исследования их произведений, становится показательной.
437). Таким образом, вопрос о том, человек или Бог действует в тексте, автоматически снимается: речь идёт лишь о том, в какой степени выражена личность Христа в личности человека, следовательно - о зависимости выражения образа Христа от конкретной личности.
Однако именно в это время в сборнике «Звезда» возникает «образ неодухотворённого, бездушного тела-туши, существованию кого на «мертвенной планете» уподоблена жизнь современного человечества и человека» (102, 22). В этот период в стихотворении «Шутка» (1915) Белый возвращается к прежнему образу шута-пророка в «дурацком колпаке», и, хотя героиня оценивает его жизненный путь как «Путь Посвящения» (19, 299), само название делает это произведение весьма неоднозначным: неясно, является ли в данном случае шуткой ироническая форма произведения или речь героини. И это принципиально важно, поскольку арлекином и шутом называл себя сам Белый и Э. Метнер именно в силу особенностей характера Белого сомневался в способности поэта к духовному пути. Кроме того, появляется целый ряд стихотворений, входящих в циклы «Королевна и рыцари» (1909-1915), сборники «Звезда» (1912-1914) и «После разлуки» (1922), в которых женские образы наделены способностью пребывать в «неизречённом», воспринимать Христа.
Таким образом, прежний пророк оказывается персонажем вторичным, более мелким. Белый закономерно создаёт стихи, адресованные «Родине», «огневой стихии», в которой жаждет очищения, - и одновременно с ними «тяжёлые, тоскливые строки, достаточно точно передающие настроения Белого» (109, 17). В.М. Пискунов находит в этом сочетании возможность понять «искания (Белым - С. Р.) великого смысла в «нечеловеческих днях», «нечеловеческих бойнях», его упорное отождествление России с Небесной Женой» (109, 17).
Сам распад духовного и телесного миров даёт возможность для формирования изменений, приводящих к явлению Христа. Гипертрофированное тело Богочеловека в поэме «Христос Воскрес» (1918)