Образы земли и подземелья в символистской картине мира Александра Блока

• Автор: Февралева, Ольга Валерьевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2007
• Место защиты: Владимир
• Количество страниц: 236 с.

Примечания к Введению

Глава 1. Лексико-семантический комплекс земля-подземелье и ею месго

в символистском словаре А. Блока

§ 1. Слово в поэтическом и символистском тексте

§ 2. Проблема символистского словаря А.Блока

§ 3. Мифологема земля в общекультурном сознании

§4. Концепт земля в трудах исследователей творчества А. Блока

Примечания к Главе

Глава 2. Семантические уровни концепта земля в текстах А. Блока

§ 1. Земля - эмпирическая действительность

§ 2. Пространственные аспекты концепта земля

§ 3. Субстанциональные аспекты концепта земля
§ 4. Земля как субъект художественного мира А. Блока
Примечания к Главе
Глава 3. Персонификации хтонического начала в художественном мире
А. Блока
§ 1. Образный мотив человека под землей
§ 2. Хтоническая демонология в мифопоэтике А. Блока
§ 3. Образы хтонических животных в творчестве А. Блока
§ 4. Образы человека-растения в творчестве А. Блока
§ 5. Земля и народ в мифопоэтике А. Блока. Взаимопроникновение образовпонятий
Примечания к Главе
Заключение
Библиографический список

Александр Блок кажется одним из наиболее изучаемых писателей XX века. Особенности блоковской поэтики, заложенный в ней идейный комплекс анализировали отечественные литературоведы различных школ, учёные русской эмиграции, европейские слависты, но вклад этого художника в русскую литературу и культуру неизмерим и его образный мир до конца не исследован.
Уже современники смотрели на Блока как на классика; его имя, по свидетельству В. Пяста, казалось «синонимом самой поэзии»1. «Не было поэта после Пушкина, которого так любили бы у нас, как Блока»2, - писал В. Вейдле.
В Блоке видели уникальную личность, человека, хранящего в эпоху всеобщего духовного кризиса высокую веру, чистую любовь и бескомпромиссную честность. Главной ценностью Блок на протяжении всей жизни называл Истину: «Красота (искусство) и Добро подражают Истине, но исчерпывают лишь её малые элементы...»3. Стихотворения разных лет говорят о презрении поэта ко лжи: «...убив всю ложь...»4; «...всю ложь... // Душа, забудь, оставь» [Т.З. С.198]. В наибольшей близости к понятию Истиды для Блока находится понятие Судьбы5. Если говорить о целях всемирного процесса по Блоку, то в категориальной системе поэта о них могут свидетельствовать такие концепты, как долг, возмездие, гармония, музыка. Судьба не сулит счастья и «гонит» [Т.З. С.335] человека. Она сурова и к самой Вселенской Душе, для которой воплощение оборачивается «падением». Не задаваясь вопросом, почему «Богиня вступила в склеп» [Т.2. С.157], почему «Дева-Звезда» Незнакомка6 сходит с небес в объятия пошляка, поэт принимает это как трагическую неизбежность. Мир, каким его застаёт художник в начале XX века, - единое следствие «фехопадения» культуры. Не случайно у Блока «различные теории прогресса» вызывают только «ненависть» [Т.З. С.298], неслучайны его слова о «ненависти» [Т.8. С.412] к себе. Сам он, человек и художник, как каждый из окружающих его, несёт в себе «проклятье» эпохи: индивидуализм и «неразличение добра и зла», скептицизм и иронию, скуку и «волю к смерти». Чело-

вечество ушло от всего, что составляло его достоинство, и должно или погибнуть, или вернуть себе утраченное духовное богатство.
В стихах и эссе современников (A.A. Ахматова, М. Волошин, Р.В. Иванов-Разумник, H.A. Павлович, А.М. Ремизов и др.), образ Блока нередко окружён ореолом сверхчеловеческого гения; святости, побеждающей зло или мученически гибнущей в борьбе с ним. Иные авторы (H.A. Бердяев, 3.11. Гиппиус, Б.К. Зайцев, Б.М. Эйхенбаум), напротив, сосредоточены на болезненных чертах героя-поэта, на его заблуждениях, мыслимых подчас как роковые ошибки самой поэзии. Видение или желание видеть за личностью мифологему знаменует стремление к глубокому познанию, но не всегда приводит к истине.
Оценки современников, при своей несомненной ценности, зачастую были неадекватны просто из-за отсутствия той дистанции, с которой возможен беспристрастный и всеобъемлющий взгляд. О.Э. Мандельштам полагал, что «Блок был человеком XIX века и знал, что дни его столетия сочтены»7. Эта трактовка представляется ограниченной, хотя не признать Блока преемником XIX века нельзя. Г. Адамович называет Блока «прежде всего поэтом поколения, выразившего всё... что наполняло умы и души людей, сложившихся в предреволюционные годы»8. Это верно, но далеко не исчерпывающе.
Рубеж веков был периодом предчувствия конца прежней эры, на смену которой идут новое время и новый мир. В преддверии великих перемен искусство было готово к тому, что, говоря словами А. Белого: «Лея жизнь мира мгновенно пронесётся перед духовным оком» [ББП. С.26]. Апокалипсическая труба должна поднять мёртвых для суда и преображения, а искусство переломной эпохи пробуждало души «всех времён, стран и народов» [Т.7. С.23]. Блока, как и его литературных соратников, можно назвать наследниками всей мировой культуры, о чём пишут современные исследователи. При этом поэт ощущал подлинно живые связи с образами прошлого, его самоотождествлс-ние9 с ними происходило на глубинно-психологическом уровне. Это было не только погружение в прошлое, но и выведение прошлого в настоящее ради новой жизни.

пня, вопреки этимологии, расходится с концептом плоть семантические тенденции этих понятий разнонаправлены. Плоть воспринимается как атрибут старого, ущербного, обесцененного, омертвелого; воплощение же - как претворение в мире новой плоти из живой души-идеи. В 1918 году Блок пытался подробно восстановить в памяти события и свои переживания периода создания «Стихов о Прекрасной Даме». Среди записей, относящихся к возлюбленной, встречается следующая: «Её земной образ, совершенно ничем не дисгармонирующий с неземным, вызвал во мне ту бурю торжества...» [Т.7.
С.348]. На земное начало его герой полагается в попытках разгадать некую священную загадку, обрести полноту бытия: «Неужели и страстная дума, // Бесконечно земная волна... // Не исчерпает жизни до дна?» [Т. 1. С.473].
Однозначной взаимозависимости понятий страсть и земля в лирике Блока нет. В одних контекстах страсть порождается землей и приближает к ней, в других отрывает от неё: «И страсти таинство свершая, // И поднимаясь над землёй...» [Т.З. С. 160]. Очевидно, именно в этом смысле страсть становится для поэта «катарсисом»10. Можно предположить, что в процитированных строках земля имеет значение обыденности, а не природы-стихии.
К смысловому комплексу страсти приплетается образный мотив «чёрной крови»11, семантика которого включает в себя представление о тёмном, разрушительном вожделении. В стихах он может дробиться на атрибут черный, применимый к лирическому «я», и на мотив крови12. Он проявляет свою связь с ещё одним важным блоковским концептом - с проклятием в смысле родового проклятья, тяготеющего над героем: «Я - чёрный раб проклятой крови» [Т.1. С.230]. Вероятно, мотив черного-крови-проклятья в лирике Блока оказался символом «демонического» духа, который поэт осознавал в себе как отцовское наследство13. Художественные тексты Блока не дают ключа к генеалогическому пониманию черной крови, но намёки содержатся в личных документах и записях поэта: «Я встречался с ним мало, но помню его кровно» [Т.7. С. 12] - говорит Блок об отце в «Автобиографии» (1915). Тяготясь отцовским началом, поэт искал пути сублимации «чёрной крови» или