Концепты "путь", "революция", "вера" в прозе Вс. Иванова 1920-х годов

• Автор: Новокрещенова, Ирина Леонидовна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2007
• Место защиты: Воронеж
• Количество страниц: 184 с.

Глава 1. Понятие «концепт» в современном литературоведении: к постановке
вопроса
Глава 2. Цикл «Партизанские повести» как концептообразующая целостность: концепт «путь» и его ассоциаты
2.1. Смысловые планы концепта «революция» в системе ассоциативных значений
2.2. Смысловая структура концепта «вера» в контексте духовно-философских
поисков революционной эпохи
Глава 3. Повести «Возвращение Будды» и «Чудесные похождения портного Фокина» как тексты-репрезентанты концепта «путь» в аспекте культуры
3.1. «Провести Будду через мор и голод...» (революция и культура в повести «Возвращение Будды»)
3.2. Проблема обретения «новой» культуры: революция как идейноэстетический феномен (повесть «Чудесные похождения портного
Фокина»)
Заключение
Список использованной литературы
Мировое искусство XX века - это искусство, которое возникло и сформировалось под знаком разрушения гуманистической традиции. Распад «старой духовности» был «главным ферментом брожения» [Зверев: 5], из которого оно родилось. Русская литература этого периода в мировой культуре стояла в одном ряду с литературой европейской, близкой ей по состоянию рубежности, переходности и осмыслению в ней человека с позиций Хаоса, а не Космоса. В то же время, кроме двух мировых войн, которые значительно повлияли на художественное мышление XX века, своеобразие проблематики и поэтики русской литературы определила революция 1917 года, явившая еще один результат кризиса гуманизма. В связи с этим 1920-е годы представляются в контексте всей литературы XX века периодом совершенно особенным. Во-первых, потому, что включают в себя явления многообразные и зачастую взаимоисключающие: от достаточно свободного развития литературного процесса, характеризующегося активной борьбой множества литературных группировок и объединений первой половины 1920-х гг., до установившего «единообразие идеолого-эстетических принципов советской литературы» [Мущенко 1999: 12] первого съезда советских писателей, состоявшегося в 1934 году и ознаменовавшего конец этой яркой эпохи.
Другой причиной, обусловившей своеобразие русской литературы 1920-х годов, является то, что, по утверждению культурологов и историков, особенно ясно и четко основные духовные устремления, характеризующие определенную веху в искусстве и культуре, обозначаются примерно к 20-м годам столетия. А потому творчество художников 1920-х годов отражает процесс ломки старого мировоззрения, процесс так называемого «срыва культуры» [Бердяев I: 173], что вызывает особый интерес исследователей. Внимание к этому периоду в истории русской литературы объясняется еще и тем, что именно в 1920-е годы начали складываться два потока в литературе XX века, входящие в одну культурную парадигму с советской литературой,
наследие писателей русского зарубежья и поток неподцензурной литературы, которые обнаружились в полной мере лишь в послеперестроечное время.
Вопрос о том, каковы хронологические рамки рассматриваемого периода, напрямую связан с представлением об историческом конце русской
г**-
литературы Серебряного века, являвшего собой особый тип художественного сознания и «запрограммировавшего» и духовно, и эстетически все последующее столетие. Традиционно считается, что эта яркая эпоха закончилась к 1921 году, ознаменованному гибелью выдающихся деятелей Серебряного века - Н.С. Гумилева и A.A. Блока, а также отъездом в эмиграцию Г. Иванова, Г. Адамовича, Вл. Ходасевича и других [Мусатов 2001], [Бердникова 2005]. По мнению Е.Г. Мущенко, «XX век в отечественной литературе в виде нового белого листа... начинается с 1916 года, когда фактически начала сходить на нет полная брожений, эстетических потерь и открытий эпоха рубежа, постепенно уступая новому интеллектуальному канону» [Мущенко 1999:12]. В связи с этим особый образ мышления в полной мере заявляет о себе именно в 1920-е годы, которые хронологически начинаются в 1921 году и заканчиваются произошедшим в 1934 году первым съездом советских писателей. Следует отметить, что в рамках этого достаточно продолжительного периода 1924 год представляется особым пограничным явлением, так как именно в это время (май 1924 г.) состоялось совещание при отделе печати ЦК РКП/б/, посвященное политике партии в области литературы. Это совещание, а также опубликованная в 1925 г. резолюция «О политике партии в области художественной литературы» ознаменовали начало зависимости художника от идеологических установок власти. С данного момента «общественно-классовое содержание» становится политически строго регламентированным. Поэтому начало 1920-х годов, а точнее 1921-1925 гг., представляется особым периодом и в культурной, и вообще в духовной жизни России. Г.А. Тиме пишет: «Именно в это время, после революции и гражданской войны, в стране активизировался процесс

принципиально новые черты, присущие прозаическому циклу 1920-х годов в целом: «Понятие единого образа автора теряет свою значимость, автор часто играет с читателем.... Рамочная ситуация...заменяется лейтмотивом и словесной темой. Сквозной герой цикла трансформируется в особого рода целостный образ, распадающийся на ряд персонажей...которыми владеют одни и те же чувства, они руководствуются одними и теми же мотивами, сами будучи реализациями одного инварианта» [Егорова: 130]. В связи с этим нам представляется целесообразным рассматриваемые повести исследовать не по отдельности, а как нечто целое, содержащее единые концепты.
Следует отметить, что ключевым концептом, формирующим специфику художественного мира писателя, отраженную в рассматриваемых повестях, является концепт «путь». Сам по себе мотив пути, дороги для русской литературы достаточно традиционен. М.М. Бахтин писал: «Редкое
произведение обходится без каких-либо вариаций мотива дороги, а многие произведения прямо построены на хронотопе дороги и дорожных встреч и приключений» [Бахтин 1975: 248]. Такая востребованность «пути»
объясняется прежде всего географическими особенностями России. Широко известно утверждение выдающегося немецкого философа Шпенглера, согласно которому своеобразие любой культуры можно объяснить и через климат, структуру почвы, ландшафт. Многие русские ученые и философы придерживались подобной точки зрения. Так, Ф.А. Степун, рассуждая о неоспоримости сходства между ландшафтом, духовным обликом народа и представляемой им культуры, утверждает, что «искать ключ к сути русского духовного творчества следует в обширной равнине, которая начинается в Европе и, переходя через Урал, тянется в Азию» [Степун. 1997: 157]. Об этом же размышляет и князь Е.Н. Трубецкой в работе «О христианском отношении к современным событиям. Статьи. Письма»: «Равнинный, степной характер нашей страны наложил свою печать на нашу историю» [Трубецкой 1990: 199], а, следовательно, и на культуру. Жорж Нива в статье «Пейзаж и мечта