Игровая поэтика комедий А.Н. Островского рубежа 1860-х - 1870-х годов

• Автор: Коломлина, Наталия Александровна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2007
• Место защиты: Тамбов
• Количество страниц: 192 с.

Глава первая. Игра в сюжетах комедий А.Н.Островского
рубежа 1860-х-1870-х годо в
§ 1. Экспозиция и завязка
§ 2. Развитие действия; взаимовлияние игровых планов
и их корректировка
§ 3. Кульминация и развязка: финалы игр персонажей
Глава вторая. Игра как средство характеристики персонажей в комедиях А.Н. Островского рубежа
1860-х -1870-х годов
§ 1. Игроки и авантюристы
§ 2. Псевдоавантюристы
§ 3. Актеры, шуты и героиня, не участвующая в играх
Заключение
Примечания
Список использованной литературы

Феномен игры давно привлекает внимание исследователей. Представление о жизни как игре было свойственно древнегреческой мысли. В диалоге Платона «Законы» имеется одно из самых ранних сопоставлений человеческой жизни с игрой, а человека - с куклой богов: «Божество по своей природе достойно всевозможной блаженной заботы, человек же, как мы говорили раньше, - это какая-то выдуманная игрушка Бога... Этому-то и надо следовать; каждый мужчина и каждая женщина пусть проводят свою жизнь, играя в прекраснейшие игры, хотя это и противоречит тому, что теперь принято»1. Сравнения жизни с игрой встречаем у Гераклита, Эпиктета, Плотина и других. Среди различных представлений древних греков о космической и человеческой жизни исследователи выделяют одно, возводя его к модели игры с несколькими ее модификациями. Во-первых, это «стихийная, неразумная игра вселенских сил, изливающая переизбыток своей энергии на человеческую жизнь, входящую в общий природный круговорот мировой материи. Во-вторых, жизнь универсума и человека есть не что иное, как сценическая игра, строжайше продуманная и целесообразно осуществленная высшим разумом»2.
Античное представление о жизни как театральной игре далеко не умерло вместе с античностью. Обогащенное человеческим опытом, оно нашло отражение в другом свете и на других основаниях, например, у Шекспира3. В России это представление было выражено в «Послании к слугам моим» Д.И. Фонвизина. В словах Петрушки «весь свет» рисуется «ребятской игрушкой», а люди кажутся движущимися «куклами»:
Иные резвятся, хохочут, пляшут, скачут,
Другие морщатся, грустят, тоскуют, плачут4.
Сравнение жизни с театральными подмостками, получившее широкое распространение с начала XVII века, когда возникла великая мировая сцена и

драма главенствовала «во всей поэзии столетия», осмысливается исследователями как следствие влияния платоновских идей. Сравнение мира с театром, где каждый играет свою роль, «содержит чисто нравоучительную тенденцию. Это была вариация старого мотива «уапкаэ» («суета сует»), вздох сожаления о бренности всего земного, не более того»5. Но уже в позднем Возрождении «вселенская игра» нередко представлялась «как лживость того, что лежит на поверхности, как глубочайшая двусмысленность всего сущего»6.
Философы последующих эпох также пытались объяснить притягательность игры для человека.
Настоящее искусство, по И. Канту, «приятно само по себе», и это отличает его от труда, в котором приятен не процесс, а результат деятельности. Искусство, заботясь о результате, не должно превратиться в неприятную, но нужную деятельность, то есть уподобиться труду. Произведение изящного искусства должно быть свободным и ненавязчивым, «приятным само по себе» как игра и в то же время отвечать целесообразности познавательности, всеобщей сообщаемое: «При виде произведения изящного искусства надо сознавать, что это искусство, а не природа: но, тем не менее, целесообразность в форме этого произведения должна казаться столь свободной от всякой принудительности произвольных правил, как если бы оно было продуктом одной только природы. На этом чувстве свободы в игре наших познавательных способностей - а эта игра должна в то же время быть целесообразной - зиждется то удовольствие, единственно которое и обладает всеобщей сообщаемостью, не основываясь, однако, на понятиях». Таким образом, эстетические идеи, выраженные в произведении, являются продуктом гения, но лишены полной адекватности представлениям гения, потому что никакое понятие не может быть адекватно «представлению воображения», так как «никакой язык не в состоянии полностью достигнуть представления воображения и сделать его понятным».

готовый сценарий. Он старательно поддерживает лишь облик глупца перед дядюшкой, а тот и рад-радешеиек: учит, направляет, не подозревая о том, что племянничек-то давно потешается над ним и способен переиграть многих.
Удача сама плывет в руки Егора Дмитрича. Недалекий Мамаев не способен распознать истинных намерений своего племянника, и тот, не долго думая, извлекает выгоду из создавшегося положения. Нет необходимости что-то изобретать: повод для знакомства с Турусиной найден сам собою. Возникает своеобразный заговор между Мамаевым и Глумовым, который обещает «даже» открыто ухаживать за племянницей и якобы только для удовольствия дядюшки посвататься: «Вот уж тогда действительно будут и волки сыты, и овцы целы» (3,34).
Игра становится двойной: каждый из игроков преследует свои цели. Для Глумова - это ступенька на пути к воплощению его «тактического плана», для Мамаева - способ контролировать жену с помощью легко управляемого «глупого» племянника. И хотя объединены они в общий сценарий, результаты усилий героев будут различны. Оба персонажа в такой ситуации оказываются одновременно и создателями собственной игры, и марионетками в руках партнера. Разница в том, что Глумов обладает большей свободой действия, поскольку подготовлен и осведомлен намного лучше дядюшки.
Таким образом, система отношений, выстраиваемая Глумовым, обогащается и усложняется за счет накладывающихся на нее игровых сценариев, авторами которых становятся «благодетели» Егора Дмитрича. Все эти мелкие планы и планчики прирастают к замыслу Глумова, дополняют, вклиниваются в него, придают ему сочность и остроту. Возможно, наличием именно этих собственных расчетов у других персонажей комедии и объясняется та легкость, с которой на встречу глумовскому натиску бросаются Мамаева, Крутицкий, Городулин, да и остальные.