Владимир Нарбут: творческая биография

• Автор: Миронов, Алексей Владимирович
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2007
• Место защиты: Екатеринбург
• Количество страниц: 289 с.

Глава первая. Жизнь и творчество В. Нарбута до революции (1888-1917)
§ 1. Начальные страницы биографии
§ 2. От ранних публикаций к первой книге
§ 3. Философия и поэтика книги «Аллилуйя» (1912)
§ 4. «Африканские» стихи
§ 5. От книги «Вий» (1913) к книге «Плоть» (1915)
§ 6. Вариации на тему любви в книге «Александра Павловна» (1922)
Глава вторая: Послереволюционный период деятельности В. Нарбута (1918-1938)
§ 1. Общественно-политическая и литературная активность В. Нарбута в
годы гражданской войны (1918-1921)
§ 2. Дела и «дело» В. Нарбута (1922-1938)
Заключение
Список литературы
Приложение 1. Поэтические публикации Нарбута в дореволюционной периодике, не вошедшие в посмертные сборники и подборки поэта I
Приложение 2. Письмо Нарбута С. М. Венгерову с ответом на анкету
К.Б.С. от 12.05.1913 г
Приложение 3. Письма Нарбута к В. В. Гиппиусу (11.02.1911) и к
Н. Н. Сергиевскому (1911-1912 г.)
Изучение творческой биографии и систематизация сведений о жизни и философских, эстетических и общекультурных установках писателя позволяют обозначить творческую эволюцию и обратиться к подробному исследованию его художественного мира. Осмысление обширного массива биографических фактов, выявление основных и малоизвестных текстов, созданных писателем, дает возможность объективно реконструировать своеобразие общекультурного контекста целой эпохи.
Историческое, культурное и духовное пространство серебряного века русской поэзии уникально по степени влияния на отечественное философское и эстетическое сознание. Поэтический ренессанс начала XX века ознаменовал собой переход к новому восприятию бытия, к основательной реорганизации художественного миропонимания. Эпоха рубежа, кризиса, взывающая к открытию мира заново, стимулировала невиданную энергетическую волну поэтической мысли, направленной на поиск новой гармонии с миром.
Возрождение культуры стиха на качественно ином уровне поэтической интенции привело к формированию художественно-философских направлений, развивающихся в полемической атмосфере притяжения и отталкивания. Изучение этого сложного и неоднозначного процесса позволяет определить эволюцию культурно-эстетических и философских взглядов, оказавших огромное влияние на развитие художественной и научной мысли XX столетия.
Стремление коренным образом воздействовать на мироустройство культурной и социально-политической жизни общества посредством поэтического слова ставит перед художником особые задачи. Его творческий потенциал реализуется в глубоком единстве личных жизненных установок и художественного осмысления бытия как откровения. Это приводит к тому, что значимые, а подчас и второстепенные перипетии судьбы писателя проецируются на его творчество, в котором находит отражение художественное сознание

времени, а также аккумулируются наиболее важные и актуальные свойства целой историко-культурной эпохи.
На сегодняшний день жизнетворчество первостепенных представителей русской поэзии первой трети XX в. (А. Ахматовой, А. Белого, А. Блока, В. Брюсова, М. Волошина, Н. Гумилева, С. Есенина, О. Мандельштама, В. Маяковского, В. Хлебникова, М. Цветаевой) изучено достаточно широко. При этом остается гораздо менее освещенным творчество отдельных писателей, оказавших заметное влияние на формирование художественного сознания и языка эпохи, но в силу некоторых обстоятельств очутившихся на периферии культурной памяти. Объективная картина историко-литературного процесса оказывается неполной без исследования художественного наследия этих писателей. Именно поэтому актуальным представляется нам обращение к фигуре Владимира Нарбута, чья личность вызывала у современников неоднозначное чувство - восхищения, смешанного с неясным трепетом перед его «глухой, медвежьей, черноземною судьбой» [21,221]'.
Владимир Иванович Нарбут (1888-1938)- один из тех поэтов, судьба и творчество которых и таят немало невнятностей. Не все известно, не все понятно, многое не разъяснено. Его жизнь была овеяна мрачными и загадочными легендами, порой фантастически искажавшими реальные факты. «Отрубленная» кисть левой руки, хромота, заикание, демоническая внешность, мелодично-корявые стихи, необычайным образом соединяющие в себе прекрасные и безобразные явления жизни, скандальные истории из области его издательской деятельности, неожиданный отход от стихов к административно-организационной работе и стремительный карьерный рост, неясные обстоятельства гибели - все это в сумме и порождает образ падшего ангела-поэта, радостно и трагически принимающего этот мир [98,48].
Исходя из литературного наследия Нарбута и воспоминаний о нем, можно понять этот мифологизированный образ поэта. Но каковы корни его проис1 Здесь и далее ссылки на цитируемую литературу делаются в тексте: первая цифра - порядковый номер источника в списке использованной литературы, вторая - номер страницы (курсивом).

№1. - С. 136). В данном случае Нарбут следует традиции духовных стихов, в которых отшельник бежит от красоты дольнего мира [64, 268].
Дело здесь заключается не в несовершенстве божьего мира, а в духовном несовершенстве самого человека. Греховное прошлое отшельников («Когда раздумья были не чисты, / Когда смешным казался божий дом») [24, 118] связано с жизнью мирской, поэтому даже незначительное соприкосновение с этим миром вызывает в их душах пусть даже самомалейшее, но искушение.
Мотив искушения является одним из значимых в духовной поэзии Нарбу-та. При этом источник искушения себя обнаруживает не в соблазнах мира, а в самом человеке, в его податливых на праздность и наслаждение чувствах. Принятие схимником аскезы - это, прежде всего, поединок с самим собой: со своими земными желаниями и со своим прошлым. Оппозиция «мир - скит», доминирующая в стихах Нарбута о монастырском житии, позволяет сильнее почувствовать суть искушения. Основными атрибутивными признаками отшельнической жизни здесь являются тишина и уединение, молитва, отречение от времени.
Но иногда даже природа способна спровоцировать схимника на искушение. Излишний восторг перед ее красотами незаметно приводит душу к минутному сомнению в выбранном пути к Богу. Мир невольно начинает соблазнять схимника («Разве ты не чувствуешь прелести и неги? / В каждом лепесточке и в простой телеге?»), а отшельничество уже воспринимается как пребывание в темнице или же в склепе («Разве все запрятано в келью за решетку, / В узкой - замуровано накрепко и четко?» [22,335]
В данном случае Нарбут приходит к интересному парадоксу. Красота Божьего мира своей чистотой и совершенством подтверждает величие Творца. Но для схимника в какой-то момент благое творение божье становится искушением, препятствием на пути к Богу. В таком случае, стремясь к Создателю, схимник вынужден игнорировать Его творение. При этом создается впечатление, что красота мира может являться оружием «темной силы», искушающей монаха. Мы видим, что схимник отрекается не от красот Божьего