Рациональное и эмоциональное в прозе "молодого Толстого"

• Автор: Путило, Олег Олегович
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2008
• Место защиты: Волгоград
• Количество страниц: 180 с.

Содержание
Введение

Глава I. «Ум ума» и «ум сердца» в произведениях «молодого Толстого»

1.1. Принципы и средства психологического анализа в раннем творчестве

1.2. Рациональные и эмоциональные аспекты процесса социализации героя-ребенка в автобиографической трилогии «Детство. Отрочество. Юность»

1.3. Эмоция страха и ее отражение в «Военных рассказах» Л.Н. Толстого

Глава П. Изображение психологии страсти в раннем творчестве Л.Н. Толстого

2.1. Изображение психологии игры в рассказах «Записки маркера»’и повести «Два гусара»
2.2. Диалектика «ума» и «сердца» в ситуации «испытания любовью» героев повести Л.Н. Толстого «Семейное счастие»
2.3. «Естественное» и «мнимое» в поведении «цивилизованного» и «природного» человека в повести «Казаки»
Заключение
Литература
Л.Н. Толстого

Введение
В поисках новых подходов, необходимых для осмысления феномена русской классики, её нравственно-философских ценностей, особое внимание литературоведение последних лет уделяет анализу категорий «ума» и «сердца», рассматривая соотношение рационального и эмоционального как основу для постижения «внутреннего человека».
Разум и чувство представляют собой дихотомическую пару, восприятие неотделимости и неделимости которой менялось с течением времени. Однако неизменно осмысление писателями соотношения рационального и эмоционального сталкивалось с глобальным противоречием между рассудком и сердцем, что актуализировало вопрос о познании бытия с помощью разума или чувства, свидетельствовало о недостаточности рассудка, компенсируемой единством и целостностью «горячего сердца».
В определённой мере нивелировать оппозицию «ума» и «сердца» было призвано введение понятий «умное сердце» и «осердеченный ум» [Буланов, 2003: 59]. «Ум сердца» основан на рассуждениях, в основе которых лежат чувства и ощущения, в первую очередь - иррациональное восприятие мира. В этом случае чувства превалируют над разумом, контролируя рассудок, процесс мышления подменяется интуицией, на основе которой и совершается поступок. Чистую же логику, анализ можно назвать «умом ума», в его основе лежит рациональное начало, контролирующее эмоции и заставляющее героев художественных произведений совершать поступки на основе обоснованных разумом фактов. Конечно, словосочетание «ум сердца» подразумевает наличие не только эмоционального, но и рационального, потому что чувство не существует отдельно от разума, однако, «ум» анализирует и оценивает в первую очередь не логические выкладки, а выводы, сделанные

«сердцем». В реалистических произведениях именно «ум ума» или «ум сердца» обуславливает логику действий персонажей, играя важнейшую роль в формировании как одиночного мотива, так и мотивации поведения героя в целом.
Беспримерное по глубине и целеустремленности художественное исследование бытия человека в сочетании «ума ума» и «ума сердца» осуществил в своих произведениях Л.Н. Толстой. Рассуждая о выборе между этими категориями, классик отдавал предпочтение чувству, следуя тем ощущениям, которые ему диктует «ум сердца»: «Когда пишешь из головы -слова послушно и складно ложатся на бумагу. Когда же пишешь из сердца, мыслей в голове ... так много, в воображении столько образов, воспоминаний... Может быть, я ошибался, но я останавливал себя всегда, когда начинал писать из головы, и старался писать только из сердца» [Толстой, 1928: 1, 208]. По мнению писателя, именно «сердце» помогает сделать правильный выбор, когда ложные факты заводят «ум» в тупик.
В произведениях Л.Н. Толстого «душевная жизнь предстаёт в виде бесконечной и прихотливой смены состояний, над которыми не властно сознание, - текучесть человеческих переживаний, безостановочный процесс следующих друг за другом и часто противоречивых движений составляет главную сущность толстовского метода при изображении душевной жизни. Сознание разлагает её на моменты и оформляет самую последовательность» [Эйхенбаум, 1969 : 62]. Данный способ психологического анализа,
получивший наименование «диалектика души», был впервые отмечен Н.Г. Чернышевским, а затем тщательно исследован современными учёными (С.Г. Бочаров, Л.Я. Гинзбург, П.П. Громов, А.Б. Есин, Т. С. Карлова, А.П. Скафтымов, И.В. Страхов, Б.М. Эйхенбаум и др.).
Явление «молодого Толстого» (это определение было введено в научный оборот Б.М. Эйхенбаумом, выпустившим в 1922 году книгу «Молодой Толстой») свидетельствовало о том, что в русскую литературу пришёл зрелый

мой обязанностью слушаться и почитать старших, даже если они и не совсем правы.
Однако со временем главный герой, рационально осмысливая обрядовый церемониал мира взрослых, всё же усваивает его правила. Достаточно вспомнить сцену бала, когда Николенька, желая следовать традициям, для танца с Сонечкой пытается найти столь необходимую лайковую перчатку. Правда, травестированность данной художественной детали подчёркивается тем, что найденная перчатка никак не годится для ганца: она чрезвычайно стара и грязна, слишком велика для мальчика, а главное - на ней недостаёт среднего пальца, отрезанного очень давно Карлом Иванычем для больной руки.
Вслед за Руссо Л.Н. Толстой утверждал мысль об изначально совершенной природе ребёнка. «В детях Толстой нашёл истинных ценителей самых древних и самых дорогих исконно-человеческих чувств - красоты, добра и правды. Они - дети - ближе всего к той эпохе детства человечества, когда ничем и никем не были заглушены и задавлены инстинктивные, блаженнейшие первобытные потребности добра в человеческой натуре» [Ломунов, 1979 : 72]. Так, в рассказе «Люцерн» молодой Толстой, показывая равнодушие людей по отношению к истинной поэзии и судьбе бедного музыканта, порицает тех, кто, сделав своим кумиром «золотого тельца», глумится над словом «поэзия», допуская любовь к высокому искусству лишь в детях и неразвитых барышнях. Вот что замечает писатель по этому поводу: «Да дети-то здраво смотрят на жизнь, они любят и знают то, что должен любить человек, и то, что даст счастье, а вас жизнь до того запутала и развратила, что вы смеётесь над тем, что одно любите» [Толстой, 1935а: 5, 22]. Дети во многих художественных и публицистических произведениях Толстого выступают в качестве тонких ценителей прекрасного, а также наиболее строгих судей в вопросах нравственности и морали, но дети попадают в мир, где люди, к со-