Публицистика С.Н. Терпигорева: проблематика и жанровая специфика

• Автор: Русский, Николай Александрович
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2008
• Место защиты: Тамбов
• Количество страниц: 245 с.

СОДЕРЖАНИЕ
Введение
Глава I. Среднерусская степь: цикл очерков, фельетон, исторические и путевые очерки
Глава II. Автобиографическая компонента художественной публицистики: мемуарная проза
Заключение
Примечания
Список использованной литературы

ВВЕДЕНИЕ
Сергей Николаевич Терпигорев, известный также под псевдонимом Сергей Атава (1841-1895), оставил значительный след в отечественной литературе, в первую очередь как летописец русской деревни накануне и после отмены крепостного права. О С.Н. Терпигореве в наше время не часто вспоминают и ещё реже его издают. В дореволюционной же России читатели знакомились с произведениями писателя не только на журнальных и газетных страницах. При его жизни в 1880-1890 годы - самое плодотворное десятилетие - были изданы десять книг терпигоревской прозы. В начале XX века и в 1920-е годы интерес к творчеству Терпигорева начал постепенно падать. Спустя четверть века, в конце 1950-х, опубликовано несколько книг этого автора. В предисловиях к ним его уже стали прочно именовать «забытым». Лишь спустя еще тридцать лет, в конце 1980-х годов издательство «Советская Россия» выпустило в свет «Потревоженные тени» (1988), а московское издательство «Правда» — сборник прозы Терпигорева «С простым взглядом» (1990).
Степень изученности проблемы. Оценки терпигоревской прозы на протяжении всей творческой жизни писателя и после его смерти были противоречивыми. Современник писателя критик Петр Быков, первый его биограф, называл Терпигорева «беспощадным и ревностным летописцем эпохи всероссийского оскудения

имущественно одной темы» считал Терпигорева автор статьи о нём в многотомной академической «Истории русской литературы», изданной в 1956 году, А.П. Могилянский. Этот историк литературы приписывал публицистике Терпигорева в журнале «Новое время» реакционный характер и утверждал, что писатель видел «единственную беду современного ему крестьянства в потере помещичьего «заступничества». Однако учёный не отказывал Терпи-гореву в «гуманизме» [3]. Если некоторые критики, в частности, С.А. Венгеров, считали Терпигорева последователем М.Е. Салтыкова-Щедрина, тем более что эти параллели действительно очевидны, то другие, например, Я. Эльсберг, в своей книге «Стиль Щедрина» категорически против этого возражали. Об этом, кстати, говорит и A.A. Шелаева в послесловии к книге произведении С.Н. Терпигорева «С простым взглядом» [4].
В 1970-х годах защищены кандидатские диссертации Л. Гюльмамедо-вой, Г.Т. Андреевой [5]. Для Г.Т. Андреевой тема Терпигорева стала делом жизни: в 1995 году в издательстве Иркутского университета вышла её монография, а в 1998 - защищена докторская диссертация [6]. Написана и кандидатская диссертация АЛ. Сухорукова [7]. Здесь представлены фундаментальные, даже, может, несколько завышенные оценки художественной прозы
С.Н. Терпигорева.
Вне поля зрения исследователей остаются целые пласты писательской работы, в том числе публицистика.
Вообще для творческой индивидуальности С.Н. Терпигорева характерна, так сказать, публицистичность стиля мышления и стиля письма. Публицистичностью отмечены и самые значительные художественные творения — «Оскудение. Очерки, заметки и размышления тамбовского помещика» и «Потревоженные тени». Однако творческое перо С.Н. Терпигорева дало нам блестящие образцы писательской публицистики, которая не только является вкладом в отечественную публицистику второй половины XIX века, но и оставила заметный индивидуальный след в истории русской литературы той

ную записную книжку и изящный золотой карандашик, чтобы записать для княгини фамилию больной матери ребёнка, номер квартиры и прочее.
Этажом выше, где посетители нашли квартиру № 17, их ожидали иные впечатления. Дверь оказалась закрытой, и её отворил «небольшого роста коротко остриженный седой человек с подвязанной платком щекой. Он был в халате, которые продают на улице татары по рублю, по полтора.
- Насчёт девочки? - проговорил он, не дождавшись... вопроса.
... Мы очутились точно в такой же комнате-кухне с грязной огромной плитой, какую видели в предыдущей квартире...» (с.394) с такой же убогой, грязной и неряшливой обстановкой. Старик ушёл в другую комнату и вскоре привёл жену - «высокую, чёрную, с орлиным носом женщину», и дочь — ту самую, которую желал «отдать совсем» - «девочку лет пяти, очень недур-ненькую и очень мило одетую в беленькое кисейное платьице с широкой пёстрой лентой вроде пояса», которая шла «очень весело и даже как бы кокетничая» (с.394). Изумлённые посетители долго добивались от родителей вразумительного ответа, чего же те хотят. Оказывается, эта семья полунищего и, видимо, пьющего бывшего чиновника, подобные «акты» уже совершала дважды: старшие дочери были отданы «совсем», причём, за вознаграждение. Одна — бездетному купцу, имеющему «лабазы», другая - бывшему частному приставу, тоже бездетному. Одна из девочек уже якобы училась в институте благородных девиц.
« - И ещё вам за это они платят?
- Да чем же мы-то будем жить?.. Позвольте же, если вам что нужно, вы желаете что приобрести, стало быть, это ваше желание, это, стало быть, вам нужно...» (с.396).
Нравственное падение семьи бывшего чиновника, беззастенчиво торгующей собственными детьми, показное участие благотворительных обществ, безысходная бедность обитателей многонаселённого питерского люд-