Невербальные формы коммуникации как выражение эмоциональной жизни героев Л.Н. Толстого : по роману "Война и мир"

• Автор: Куцая, Жанна Николаевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2010
• Место защиты: Волгоград
• Количество страниц: 209 с.

ВВЕДЕНИЕ

Глава 1. ТЕЛЕСНО-ЖЕСТОВЫЙ КОД ЭМОЦИОНАЛЬНОЙ ЖИЗНИ ГЕРОЕВ Л. ТОЛСТОГО

1.1. Язык тела и «репрезентация» души: проблема конгруэнтности

1.2. Семантика этикетных жестов: салон Шерер, дома Ростовых и Болконских

1.3. Эмоционально-нравственные барьеры телесно-жестового самовыражения персонажей

1.4. Невербальная поведенческая реакция как индикатор лжи..

1.5. Жест и голос: голосовые «маски» и «лица» толстовских персонажей

1.6. Молчание как коммуникативный жест

Глава 2. МИМИКА - ЖЕСТ - ХАРАКТЕР

2.1. Pro et contra Пьера Безухова: кинетика общения

2.2. Эмоциональо-поведенческая характеристика братьев Ростовых

2.2. 1. Николай Ростов: от иллюзий молодости к чувству реальности
2.2.2. Петя Ростов: поведенческо-эмоциональные аспекты социализации
2.3. Наташа Ростова: катарсическая доминанта поведенческой модели
2.3.1. Кинетические характеристики образа: динамика голоса и танца
2.3.2. «Язык» тела и кинема духа: преодоленное искушение
Глава 3. НЕВЕРБАЛЬНЫЕ МОДЕЛИ МАНИПУЛЯТИВНОГО
ПОВЕДЕНИЯ ГЕРОЕВ Л. ТОЛСТОГО
3.1. Манипулятивные технологии представителей «высших сфер вла-

3.2. Межличностная манипуляция в аксиологическом аспекте: Михаил Сперанский и Андрей Болконский
3.3. Формы управления массовым сознанием и эмоциональноповеденческие стереотипы «человека массы»
3.3.1. Манипулятор и его жертвы: образ Растопчина
3.3.2. Невербальные параметры коллективной агрессии: Николай Ростов в «ситуации толпы»

3.4. Личность как объект манипуляции и проблема свободного выбора: масон Баздеев и Пьер Безухов
3.5. Невербальный механизм манипуляции в бытовых «пограничных»
ситуациях: друг - соперник - враг
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ЛИТЕРАТУРА

ВВЕДЕНИЕ
Человековедческий аспект прозы Льва Толстого практически неисчерпаем. Опираясь на понятие «диалектика души», выдвинутое Н.Г. Чернышевским, современная писателю критика, как и литературоведение последующих периодов, неизменно обращались к изучению творческой лаборатории писа-теля-психолога, что, в конечном счете, сформировало системное представление о феномене толстовского человека, по определению автора, - «бесконечной возможности». «От этого-то он и дорог», - уточнял писатель1.
Что касается самого механизма формирования замысла и его трансформации в конкретные художественные образы, то, благодаря коллективным усилиям выдающихся российских исследователей (М.М.Бахтин, Я.С. Билинкис, С.Г. Бочаров, А.М Буланов, Б.И. Бурсов, Г.Я. Галаган, Л.Я. Гинзбург, П.П. Громов, Н.К. Гудзий, В.Д. Днепров, Е.Н. Купреянова, К.Н. Лому-нов, Т.Л. Мотылева, В.Г. Одиноков, Л.Д. Опульская, В.Б. Ремизов, A.A. Сабуров, А.П. Скафтымов, О.В. Сливицкая, И.В. Страхов, Н.М. Фортунатов,
В.Е. Хализев, М.Б. Храпченко, A.B. Чичерин, В.Б. Шкловский, Б.М. Эйхенбаум и др.), доказано, что у Л. Толстого постижение внутреннего мира индивидуума предполагает его приобщенность к духовному универсуму, онтологическому макрокосмосу, как в национально-историческом, так и мировом масштабах. Философско-личностный аспект психологического искусства остро интересует и зарубежное толстоведение, представители которого говорят не только о философии истории, но и о «философии психологии» Льва Толстого [Морсон, 1987; см. также: Серых, 1990, Николюкин, 1987]. Профессор Принстонского университета Ричард Ф. Густафсон, исходя из оппозиции обитатель - чужак, воспринимает роман «Война и мир» как «эпическую битву» между изолированным индивидуумом западного толка и лично-
1 Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений в 90 тт. 1928-1958. Репринт, изд. — М.: ТЕРРА, 1992. Т. 53, с. 324. Далее ссылки на это издание даются в тексте с указанием тома и страницы.

Где же здесь торжество логического рассудка, о чем часто говорят по отношению к отцу и сыну Болконским? Деспотическая властная воля порождает чрезмерную экспрессию и делает возможными совершенно нецеремониальные «выходки», по сравнению с которыми остроты Ильи Ростова, как и притворная строгость графини, привыкшей к шалостям Наташи, не более чем проявление «хорошего расположения духа, простого и ясного взгляда на жизнь» [Сливицкая, 1988, с. 34].
Таким образом, стереотип поведенческих параметров, предполагаемый любым этикетом, не мешает раскрытию неповторимых особенностей каждой отдельной личности. Открытое слово автора и персонажей одушевляет бессловесный церемониал, вовлекая его в тонкости человеческого общения.
1.3. Эмоционально-нравственные барьеры телесно-жестового самовыражения персонажей
В большинстве случаев вербальные и невербальные поведенческие сигналы самосинхронизируются. Однако довольно часто происходит десинхронизация общения, его рассогласованность. Не случайно Ю.М. Лотман писал об асимметрии диалога [Лотман, 2000, с. 268]. Причем, данная асимметрия распространяется и на полилог, который образуется за счет несовпадения движения, мысли и чувства как внутри самого индивида, так и других членов коммуникативного акта. «... Для возможности диалога необходимо еще одно условие, - продолжает развивать свой тезис Ю.М. Лотман, - взаимная заинтересованность участников ситуации в сообщении и способность преодолеть неизбежные семиотические барьеры» [Там же]. Последние действительно могут быть труднопреодолимыми, о чем, в частности, свидетельствуют страницы «Войны и мира», описывающие приезд Наташи с отцом Ильей Андреевичем в семейный дом Болконских на Воздвиженке.
Графу Ростову явно не по себе, поэтому дочь замечает, что отец «заторопился, входя в переднюю», «робко, тихо спросил, дома ли князь и княж-