Культурные мифы и утопии в мемуарно-эпистолярной литературе Русского Просвещения

• Автор: Приказчикова, Елена Евгеньевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2010
• Место защиты: Екатеринбург
• Количество страниц: 629 с.

СОДЕРЖАНИЕ
Введение
Глава I. Мемуарно-эпистолярная литература в литературном
процессе II половины XVIII века
§ 1. Философия альтернативной литературы
§ 2. Мемуарно-автобиографическая литература в
литературном процессе II половины XVIII века
§ 3. Эпистолярная литература в литературном
процессе II половины XVIII - половины XIX века.
§ 4. Путевые записки и жанр путешествия в литературном процессе II половины XIX - начале XIX века
Глава II. Русская утопия.и утопизм эпохи Просвещения и их отражение в мемуарно-эпистолярной литературе .
§ 1. Утопическая традиция в России и эпоха Просвещения
§ 2. Государственный-утопизм русского Просвещения
§ 3. Садово-парковая утопия как идеальная среда
обитания эпохи Просвещения.
§ 4. Педагогическая утопия русского Просвещения
§ 5. Утопия как реальность в мемуарно-автобиографической литературе эпохи Просвещения
Глава III. Культурные мифы русского Просвещения
§ 1. Культурная мифология в системе гуманитарных наук
§ 2. Антропологический культурный, миф эпохи
Просвещения
§ 3. Библиофилический культурный миф эпохи
Просвещения
§ 4. Гинекратический культурный миф эпохи
Просвещения
§ 5. Культурная мифология национальных взаимоотношений в эпоху Просвещения
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

разцового), а превратилась в «культуру различных грамматик» в зависимости от существования множества различных субкультур (масонская, вольтерьянская). [Хренов, 2001]. При подобном «плюрализме картин мира» каждая из этих субкультур предлагала свою концепцию идеального бытия человека, развивалась по собственной логике и имела свою литературу. В результате, в России второй половины XVIII века создается «культурное многоязычие». [Лотман, 1996а, 139]. Для осуществления культурного синтеза.или сближения этих субкультур должно было возникнуть ощущение их исторической ограниченности.
Как известно, в первой половине XVIII века русская литература не просто получила все образцы выработанных в Европе литературных жанров, но и создала их национальные варианты. В это время «каждый текст, жанр, поэтическая личность стремилась как бьг занять свое место, определить его, отделить себя от других, закрепить свою специфику и утвердить ее как «наиболее правильную» (если не единственно возможную) по отношению к другим. <...> Оттенки и переходы считаются ошибками, неопределенность - отсутствием мастерства» [ Там же, 144].
Ситуация меняется в 70-е годы XVIII века, когда «начинает заметно ощущаться тенденция к реальному спаиванию культуры в одно целое. Это проявляется, прежде всего, в стремлении - пока еще зарождающемся - восстановить непрерывность национальной традиции и обратиться к допетровской словесности. Реализуется оно в стремлении сблизить светскую и церковную, печатную и рукописную, «новую» и «древнюю» традиции» [Там же,144-145].
Жажда синтеза отчетливо проявляет себя в истории русского литературного--языка XVIII века. Так, В.М. Живов утверждает, что уже с 40-х годов XVIII века исчезает прежний антагонизм между церковнославянским как языком, обслуживающим исключительно церковные нужды, и собственно новым русским литературным языком (гражданским языком), который^ должен был обслуживать интересы светской жизни (стиль петровских «Ведомостей»), В результате «...культурный синтез второй половины XVIII в. приводит в литературе к возникновению единой словесности, объединяющей в себе светские и духовные сочинения, а в языке - к развитию единого литературного языка, сочетающего церковнославянское и русское начало» [Живов, 1996а, 418].
В подобных условиях высокую значимость приобретает так называемая «альтернативная литература» (Г. Гачев), к которой обычно относят мемуарноавтобиографическую, дневниковую, эпистолярную литературу. Применительно к этой литературе в гуманитарных науках используются различные терми-ньписточники личного происхождения, «эгодокументы» (НЛ. Пушкарева), «автодокументы» (И. Савкина), «субъективный жанр» (Ю.Н. Солонин). В нашем иссле-

[Даль, 1989, 318]. Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Эфрона видит в мемуарах «записки современников - повествования о событиях, в которых автор мемуаров принимал участие или которые известны ему от очевидцев», в них «на первый план выступает лицо автора, со своими сочувствиями и нерасположениями, со своими стремлениями и видами» [Брокгауз, Эфрон, 1991, 70]. Статья «Мемуары» A.A. Курносова в Большой советской энциклопедии (1974) называет мемуарами «воспоминания о прошлом, написанные участниками или современниками каких-либо событий. Создаются на основе личного опыта их авторов, но осмыслялись в соответствии с их индивидуальностью и общественно-политическими взглядами времени написания мемуаров» [Курносов, 1974, 64]. Краткая литературная энциклопедия (статья Л. Левицкого) определяет мемуары как «повествование в форме записок от лица автора о реальных событиях прошлого, участником или очевидцем которых он был» [Левицкий 1967, 762]. С.С. Дмитриев писал о мемуарной литературе так: «Воспоминаниями, или мемуарами, называются литературные произведения, воспроизводящие обыкновенно от лица их автора в повествовательной манере действительные события и реальных деятелей прошлой жизни (общественной, частной)» [Дмитриев, 1970, 351]. Главную особенность мемуарного текста исследователь видел в том, что «они, как правило, писаны от первого лица, от лица автора, а основой для их написания являются память и жизненный опыт автора, личное участие его в описываемых событиях или присутствие в качестве свидетеля этих событий» [Там же, 351]. Наконец, один из лучших исследователей мемуарной литературы XX века А.Г. Тартаковский говорит о мемуарах, как о «повествованиях о прошлом, основанных на личном опыте и собственной памяти автора» [Тартаковский, 1980, 22-23].
Таким образом, во всех определениях присутствует упоминание о том, что мемуары - это повествование (записки, воспоминания) о прошлом, в котором автор мемуаров принимал участие. Личный опыт автора основывается на его собственной памяти, но во многом определяется его общественно-политическими и эстетическими взглядами и зависит от времени написания мемуарного текста. Временной разрыв между написанием мемуаров и теми событиями, которые в них описываются, обуславливает аберрацию мемуарного текста.
При характеристике жанрово-родовой природы мемуарного текста можно воспользоваться классификацией их видовых признаков, предложенной А.Г. Тар-таковским. Исследователь выделяет три отличительных признака мемуарного текста, отличающие его от текста немемуарного, в том числе и жанра дневника. Это личностное начало, ретроспективность и память.