Биография и творчество А.С. Пушкина : последний год

• Автор: Седова, Галина Михайловна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2010
• Место защиты: Санкт-Петербург
• Количество страниц: 547 с. + Прил. (с. 301-547)

ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение

Глава 1. Биографические мотивы в поздних текстах Пушкина

1.1. Частная жизнь Пушкина в контексте общественной жизни начала

1836 года

1.2. Пушкин и его «Современник» на фоне журнальной полемики

1836 года

1.3. Лирические произведения, созданные летом 1836 года, и отражение

в них реалий общественной и личной жизни Пушкина

1.4. Стихотворение «Я памятник себе воздвиг нерукотворный...»:

Источники и содержание

1.5. Идеалы домашней жизни Пушкина и его семейные отношения в последние годы
1.6. Повесть В. Ф. Одоевского «Княжна Зизи» и некоторые семейные
обстоятельства жизни Пушкина в 1830-е годы
Глава 2. Пушкин и его ближайшее окружение во второй половине
1836 — начале 1837 года
2.1. Нравственная позиция Пушкина в восприятии его друзей и знакомых
в последние месяцы 1836 — начале 1837 года
2.2. Проблема авторства и содержания анонимного пасквиля, полученного Пушкиным 4 ноября 1836 года
2.3. Пушкин и семейство барона Геккерна в 1836 году
2.4. Ноябрьская дуэльная история 1836 года. Записки и письма
В. А. Жуковского
2.5. Вторая фаза ноябрьского конфликта 1836 года. Секунданты Пушкина
и Дантеса
2.6. Пушкин и его ближайшее окружение в ноябрьской и январской дуэльной истории в 1836 - 1837 годах
2.7. Последние дни жизни Пушкина
Глава 3. Обстоятельства гибели Пушкина в восприятии современников
3.1. Письмо Жуковского о смерти Пушкина: Реконструкция беловой редакции
3.2. Друзья Пушкина о своем пребывании в доме на Мойке в конце
января 1837 года
3.3. Письмо Алины Дурново о дуэли и смерти Пушкина: Из «Записок»
А. О. Смирновой-Россет
3.4. Неизвестное письмо А. И. Пашкова с характеристикой участников преддуэльных событий
3.5. Гибель Пушкина в восприятии современников
Заключение
Библиография

Введение
В центре настоящего исследования находится изучение творческих и духовных исканий Пушкина в последний год его жизни в контексте драматических событий преддуэльной истории.
По мнению большинства исследователей, в последний период, который пришелся на 1830-е годы (иногда этот период ограничивают рамками 1834 -1837 годов)1, помимо существенных изменений художественной системы наметился выход Пушкина на новый уровень решения нравственных и философских проблем общечеловеческого масштаба. Характерной чертой его художественной философии этого периода становится нарастающий интерес к судьбе ординарного человека, способного перед лицом драматических событий внутренне преображаться, противопоставляя жизненным испытаниям крепость своих нравственных устоев. В это время первостепенное значение приобретали для Пушкина поэтизация исконных нравственных начал человеческого бытия и выявление мятежного потенциала ординарных героев, скрытого под оболочкой их кажущегося безответного смирения, кротости и покорности («Повести Белкина», «Медный Всадник», «Капитанская дочка»). По наблюдениям А. М. Гуревича, в этот период творчества романтическое начало, изменив облик и форму, «вторглось» в сферу житейской прозы Пушкина, «затаилось в персонажах иного, внешне не романтического ’ ’ белкинского ’ ’ склада»2.
В последний период жизни Пушкина стремление сохранить себя как целостную личность, непреклонно противостоять судьбе, не изменяя своим нравственным идеалам, характеризует позицию не только литературных
1 Обычно начало последнего периода творческой жизни Пушкина исследователи относят к 1830-м годам (Д. Д. Благой, С. М. Бонди, Л. Я. Гинзбург, Г. А. Гуковский, Ю. М. Лотман, И. 3. Сурат, Б. В. Томашевский и др.). В зависимости от критериев, положенных в основу периодизации (биография, творческие стили, жанры, эволюция художественной системы), имеются и более конкретные датировки: начиная с 1823-го (Б. С. Мейлах), 1824-го (У. Ф. Фохт), весны 1829-го (Н. В. Измайлов), 1833-го (В. С. Непомнящий), 1834 года (Г. П. Макогоненко, С. А. Фомичев).
2 Гуревич А. М. Романтизм Пушкина. М.: МИРОС, 1992. С. 166.

то время как ее свекру и свекрови есть нечего и ее свекровь умирает у чужих людей» (XVI, 57-58; 375). Вступая в объяснения с Осиповой, Пушкин мог рассчитывать, что через нее будет услышан родителями, инспирирующими подобные разговоры: «Вы знаете, как обстоит дело. Нельзя, конечно сказать, чтобы человек, имеющий 1200 крестьян, был нищим. Стало быть, у отца моего кое-что есть, а у меня нет ничего. Натали тут ни при чем, и отвечать за нее должен я. Если бы мать моя решила поселиться у нас, Натали, разумеется, ее бы приняла. Но холодный дом, полный детворы и набитый народом, едва ли годится для больной. Матери моей лучше у себя <.. .>» (XVI, 58; 375).
Казалось, случай с Уваровым давал возможность показать обществу, чье поведение в действительности достойно осуждения: поэта, «вина» которого, если в чем и состоит, то в его «честной бедности», или же министра, не стесняющегося на глазах у всего света обкрадывать умирающего родственника. Однако, пытаясь раскрыть глаза обществу на истинный облик человека, поставленного следить за образованием и нравственностью нации, Пушкин почувствовал, что его грубо одернули как мальчишку, не умеющего вести себя в приличном обществе.
Зимой 1835-1836 года Пушкину показали, что высокомерие и самоуверенность Уварова, который становился новым идеологом николаевского царствования, происходят от вседозволенности, санкционированной высшей властью. На фоне Уварова граф А. X. Бенкендорф, которого Пушкин никогда не воспринимал как искреннего защитника своих интересов, оказывался едва ли не единственным его заступником. Теперь, чтобы уберечься от преследований министра, Пушкин вынужден был обращаться именно к Бенкендорфу, рассчитывая, что только так сможет быть услышан царем. В 1830 году поэт писал А. М. Горчакову, что Бенкендорф — «человек снисходительный, благонамеренный и чуть ли не единственный вельможа, через которого нам доходят частные благодеяния государя» (XIV, 111-112).