А.Е. Измайлов и литературная жизнь первой трети XIX века

• Автор: Проскурин, Олег Анатольевич
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 1984
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 321 c. : ил

Глава I. В полемике о "старом" и "новом" слоге

Глава 2. Между "классиками" и "романтиками"

Глава 3. Путь к самобытности (Измайлов-баснописец)

Заключение
Приложения

Примечания к введению

Примечания к главе I

Примечания к главе

Примечания к главе

Библиография

Александр Ефимович Измайлов (1779-1831) - яркая и самобытная фигура в ряду русских писателей начала XIX века. Видный поэт-сатирик, даровитый баснописец, издатель и редактор ряда куриалов, председатель Вольного общества любителей словесности, наук и художеств, он, безусловно, сам по себе заслуживает пристального исследовательского внимания.
Но изучение творчества Измайлова способно, кроме того, внести определенные уточнения и дополнения в картину литературной жизни первых трех десятилетий XIX века: в частности, прояснить перипетии многочисленных споров, полемик и дискуссий той поры,вскрыть характер отношений между просветительством и карамзимизмом, выявить ряд причин конфронтации "романтиков" и некоторых враждебных им группировок (не ограничиваясь обвинением последних в скудоумии и ретроградстве), уточнить некоторые закономерности эволюции басенного жанра в России *.
Творчество Измайлова давно уже привлекало к себе внимание исследователей, иднако - в чем нетрудно убедиться - изучение этого интересного русского писателя еще весьма далеко от завершения.
Попыткам научного изучения творчества Измайлова предшествовало множество критических статей и рецензий на прижизненные, а затем и посмертные издания сочинений "российского Теньера". Эти статьи, как факт современного (или почти современного) Измайлову восприятия его творчества, будут рассмотрены в своем месте.
Однако по крайней мере одно из выступлений такого рода за служивает специального и самого пристального внимания; это характеристика, данная творчеству Измайлова в статье В.Г.Белинского "Басни Ивана Крылова" (1840). В последующем изучении наследия баснописца (особенно в советской науке) она сыграла едва ли не

большую роль, чем иные гораздо более объемные и детальные исследования. В этой статье, иронически охаректеризовав басни
В.Л.Пушкина и В.В.Измайлова, Белинский писал следующее: "Но выше их обоих Александр Измайлов, который заслуживает особенное внимание по своей оригинальности: тогда как первые подражали Хемницеру и Дмитриеву, он создал себе особый род басен, герои которых: отставные квартальные, пьяные мужики и бабы, ерофеич, сивуха, пиво, паюсная икра, лук, соленая севрюжина; место действия - изба, кабак и харчевня. Хотя многие из сих басен возмущают эстетическое чувство своею тривиальностию, зато некоторые отличаются истинным талантом и пленяют какою-то мужиковатою оригинальности!!}" /II, с.148/.
Сейчас практически ни одна работа, в которой упоминается имя Измайлова, не обходится без цитаты из Белинского, причем слова выдающегося критика используются в качестве самого авторитетного и точного суждения о творчестве баснописца (Н.Л.Степанов, например, прямо заявлял: "Белинский исчерпывающе охарактеризовал своеобразие басен Измайлова") /56, с.41/.
Исследователи, апеллирующие к авторитету Белинского, не учитывают реального исторического контекста суждений критика об Измайлове. На самом деле "исчерпывающей характеристики" Измайлова в статье Белинского, конечно, нет: критик в данном случае повторял расхожие оценки, зачастую выходившие из кругов, враждебных Измайлову (кажется, лишь В.П.Степанов проницательно заметил: "Эта характеристика намеренно утрирована; в ней чувствуются мотивы "Дома сумасшедших" А.Ф.Воейкова") /155, с. 212/. Происходило это от того, что Белинский и не стремился дать объективную и всестороннюю оценку деятельности Измайлова-бэснописца; он ставил перед собой совсем иные задачи. Новизна

многом созвучную с концепцией лидера Беседы. Кроме того, сами непрекращающиеся выпады Глинки против привнесенного с Запада ложного просвещения объективно оказывали существенную помощь Шишкову, перешедшему к прямым идеологическим обвинениям своих оппонентов. В этих условиях выступления Гликки не могли оставаться без ответа. Таким ответом и стала сказка Измайлова "Калмык Оратор".
Изображение Глинки под личиной "калмыка" имело особый смысл. С точки зрения литераторов карамзиниетской группировки, консервативное русофильство издателя "Русского вестника" на практике оборачивалось апологией "дикости", косности, и невежества. Поэтому уподобление его представителю чуждого истинной вере "дикого" народа должно было подчеркивать нелепость и беспочвенность претензий Глинки на роль защитника "коренных русских добродетелей" и православной морали. В этом контексте понятным становится и указание на "старость" калмыка (в действительности Глинка был всего на четыре года старше Измайлова): это не биографический намек, а ироническое обыгрывание принципиальной архаистичности позиции издателя "Русского вестника", присущего ему культа русской старины.
Сюжетная ситуация, положенная в основу стихотворения Измайлова, "подсказана" самим Глинкой. Еще в 1808 г. в статье "Кузнецкий мост, или Владычество моды и роскоши" Глинка рисовал фантастическую картину появления в современной Москве боярина времен Алексея Михайловича: я воображаю, что почтенный
наш предок, долго постояв в безмолвном удивлении, произносит следующую речь: "Что за чудо! Не прошло и полутораста лет, а все так переменилось, как будто': бы тысячу лет миновало! Одежда, домы, наречие, все у вас не то. Мы в старину стыдились ело-