Сад в русской поэзии XX века : феномен культурной памяти

• Автор: Разумовская, Аида Геннадьевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2011
• Место защиты: Санкт-Петербург
• Количество страниц: 375 с.

Оглавление
Введение

Глава первая. Сад как идея в поэзии символизма

1.1. В поисках «неотцветающего сада»

1.2. Поэтические воплощения небесного вертограда

1.3. Сад - метафора страсти

Глава вторая. Сады Петербурга и его пригородов: взаимодействие слова и пространства

2.1. Летний сад - объект поэтической рефлексии

2.2. «Тяжелорунные сады» Петербурга

2.3. «Говорящие» ландшафты пейзажных парков

2.3.1 .Таврический сад

2.3.2. Павловск
2.4. Царское Село: «невыцветший подлинник сада»
Глава третья. Последние страницы усадебного «текста»
3.1. Былое и сущее садов русских усадеб
3.2. Иронические фантазии в парковых декорациях
Глава четвертая. Сады Западной Европы глазами русских поэтов
4.1. Образы итальянских садов в контексте исканий модернистов
4.2. «Сады Иль-де-Франса», зримые и мыслимые
Глава пятая. «Вертоград голубой мечты» в поэзии советских лет
5.1. Сад как модель индустриального рая: pro et contra
5.1.1. «Город-сад» - эмблема и символ будущего
5.1.2. Идиллия крестьянских садов
5.1.3. «Украсим Родину садами!» Тиражирование идеи в поэзии 1930-1950-х гг..с
5.1.4. Рай - «паралич мечты»
5.2. Советская Москва: от городского сада к парку культуры и отдыха трудящихся
5.3. Реинкарнация идеи сада в постсимволистскую эпоху
Заключение
Список сокращений
Введение
Сад - одна из базовых категорий человеческого сознания, восходящая к первоосновам бытия и ассоциирующаяся с циклической жизнью природы, с плодородием, с продолжением жизни. Согласно Священному Писанию, первым домом человека было райское благодатное место: «И насадил
Господь Бог рай в Едеме на востоке; и поместил там человека, которого создал» (Быт.2.8). Библейская история Адама и Евы (их пребывание в Эдеме, изгнание после грехопадения и тоска по утраченному раю) символизирует абсолютное благоденствие, утраченное из-за нарушения Божественного запрета, и стремление вернуться к идеальному состоянию. Возникшие в древности представления о саде-рае как о топосе вечного блаженства, обещанном праведникам в будущей жизни, в дальнейшем вошли в состав мировых религий, в том числе христианство, и легли в основу европейской культуры. Во все эпохи образ «сада» выступал мифопоэтической моделью мира в его идеальной сущности.
В русской литературе и культуре как явлениях европейского сознания «сад» также являлся одним из знаковых образов. Уже в Древней Руси монастырские сады обладали высоким сакральным статусом. «Монастырские сады, которые символизировали рай, <...> обязательно должны были иметь «райские деревья» - яблони, затем цветы, по преимуществу душистые, и привлекать к себе птиц. Именно таким «обильным» во всех отношениях, действующим на все человеческие чувства и представляли себе в Древней Руси рай, в котором Бог согласно книге бытия насадил «все древеса». Он должен был услаждать зрение, вкус (образ трапезы или съедобных плодов) и слух (пение птиц)», — отмечал Д. С. Лихачев.1 Наряду с видимым Эдемом в средневековой христианской литературе сложился образ умопостигаемого
1 Лихачев Д. С. Поэзия садов. К семантике садово-парковых стилей. Сад как текст. Изд.З, испр. и доп. М., 1998. С.59. Среди последних исследований по этому вопросу см.: Черный В. Д. Русские средневековые сады: опыт классификации. М., 2010. 174 с. В данной работе древние сады изучаются с точки зрения их назначения, обустройства и семантики.

«сада», за которым закрепились значения церкви, Богородицы, души праведника, мира высших духовных и нравственных ценностей
В относительно молодой светской культуре России, начиная с XVIII века, подобиями рая мыслились императорские загородные резиденции. Их главные заказчики, ориентируясь на голландские и французские, а затем и английские образцы, приглашали иноземных мастеров для обустройства собственных «парадизов», а поэты (поскольку сад в поисках «эстетического восполнения» «устремлен к слову») осваивали опыт европейской литературы, применяя пасторальные и анакреонтические жанровые формы к русскому быту, нравам, культуре. Сады монархов долгое время были доступны взору ограниченного числа людей, но по мере расширения круга посетителей стало развиваться их осмысление в искусстве. Параллельно этому шел процесс возникновения и закрепления в культурном сознании усадебного «мифа». В результате в поэзии ХУШ-Х1Х веков сложилась традиция панегирического и идиллического соотнесения с Эдемом Царского Села, Павловска, многочисленных сельских усадеб
Но и в отрыве от конкретных локусов образ сада, со времен Вергилия являясь мифопоэтической моделью,5 заключал в себе глубокую смысловую емкость. В XIX веке этот образ, оторвавшийся от «первособытия», связывался с воспоминаниями - «сад в воспоминании и сад воспоминаний, место, где человека окружают воспоминания, образуют не просто тесно
2 См.: Сазонова Л. И. 1) Поэт и сад (из истории одного топоса) // Folia Litteraria: Studia z literatury rosyjskiej і radzieckiej. Lodz. 1988. № 22. C.17 - 45; 2) Мотив сада в литературе барокко // Сазонова Л. И. Поэзия русского барокко (вторая половина XVIi-начало XVIII века). М., 1991. С.164 - 187; Бондарко Н. А. Сад, рай, текст: аллегория сада в немецкой религиозной литературе позднего Средневековья //Образ рая: от мифа к утопии. Серия «Symposium», выпуск 31. СПб., 2003. С. 11 - 30.
3 Лихачев Д. С. Поэзия садов. С.29, 30.
4 См.: Зыкова Е. П. Поэма/стихотворение о сельской усадьбе в русской поэзии XVIII-начала XIX в. // Сельская усадьба в русской поэзии XVIII- начала XIX века /сост., вступ.ст., коммент. Е. П. Зыковой. М., 2005. С.3-36.
5 См.: Цивьян Т. В. Verg. Georg. IV, 116 - 148: К мифологеме сада // Текст: Семантика и структура. М., 1983. С.148.

благоуханием. И рядом другое дерево - масличное, источающее постоянно масло. И всякое дерево благоплодно, и нет там дерева бесплодного. И все место благовонно».44 Древо жизни у Бальмонта не только источало аромат цветов и чудесных плодов, но и представало в ореоле лучезарности: «И ветки - молодьи, / В них серебро сквозное, / И листья - золотые, / Как Солнце золотое». (18) В народно-христианской традиции «вполне реальные атрибуты

сакрального мира символизируют некие сверхъестественные сущности»: плоды, например, истолковываются как результат истинной веры, а с золотом ассоциируются понятия о премудрости. У Бальмонта, напротив, эти образы призваны воплотить одновременно и духовную, и чувственную идиллию рая:
Под древом мягко ложе,
Усыпано цветами,
Прости, великий Боже,
Так нежно с васильками.
С багряным цветом розы Сердца так вольно слиты,
Что все Твои угрозы Мгновенно позабыты.(18)
На наш взгляд, в книге поэта-символиста произошла секуляризация темы райского сада. И потому место божественной благодати у Бальмонта, оставаясь в своих константах традиционным, предстало в параметрах земной красоты. Это светлый рай, но его образ создается не привычными для
44 Книга Еноха //Библиотека литературы Древней Руси. Том 3. С.207.
45 Криничная Я А. Русская мифология: мир образов фольклора. С.928. Метафорически трактует рай и Бл. Августин, один из основоположников западного богословия: «ничто не мешает понимать под раем жизнь блаженных; под четырьмя его реками - четыре добродетели: мудрость, мужество, умеренность и справедливость; под деревьями его - все полезные учения; под плодами деревьев - нравы благочестивых; под деревом жизни -самую мать всех благ, мудрость, а под деревом познания добра и зла - опыт нарушения заповеди». (Августин А. О граде Божием. Кн.ХШ, гл.ХХ1. // Августин А. Творения. Том третий. СПб.—Киев, 1998. С.582-583.)