Экфрасис в творчестве В.А. Каверина 1960 - 1970 - х гг.

• Автор: Постнова, Елена Аркадьевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2012
• Место защиты: Пермь
• Количество страниц: 169 с. : ил.

СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА ПЕРВАЯ. ПРОИЗВЕДЕНИЯ ВИЗУАЛЬНЫХ ИСКУССТВ В ПРОЗЕ В. А. КАВЕРИНА 1960-1970-х гг

1.1. Роль экфрасиса в эссеистике В. А. Каверина

1. 2. Топоэкфрасис в повести «Косой дождь»

1. 3. Трилогия «Освещенные окна»: герой и время в зеркале экфрасиса

ГЛАВА ВТОРАЯ. ЭКФРАСИС В РОМАНЕ В. А. КАВЕРИНА «ПЕРЕД ЗЕРКАЛОМ»

2. 1. Историко-культурный фон романа «Перед зеркалом»: проблема факта и вымысла

2. 2. Характерологическая функция экфрасиса в романе «Перед зеркалом»

2. 3. Экфрасис как средство актуализации эстетической проблематики в романе «Перед зеркалом»
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

ВВЕДЕНИЕ
Диссертация посвящена творчеству Вениамина Александровича Каверина (1902-1989). Как известно, Каверин вошел в литературу в начале 1920-х гг. в составе литературной группы «Серапионовы братья». В 1920-е гг. он писал рассказы (сборники «Мастер и подмастерья», 19231; «Бубновая масть», 1927; «Воробьиная ночь», 1927) и повести («Конец хазы», 1924; «Девять десятых судьбы», 1926; «Черновик человека», 1929), на рубеже 1920-1930-х гг. заявил о себе как романист («Скандалист, или Вечера на Васильевском острове», 1928; «Художник неизвестен», 1931; «Исполнение желаний», 1936). В 1930-1950-е гг. широкую известность принесли ему романы «Два капитана» (1936-1944) и «Открытая книга» (1946-1954). В 1960-е гг. вышел в свет роман «Двойной портрет» (1963-1964), в «Новом мире» А. Твардовского были напечатаны повести «Семь пар нечистых» (1962), «Косой дождь» (1962). В 1970-е гг. огромной популярностью пользовались романы Каверина «Перед зеркалом» (1972), «Освещенные окна» (1970-1976), «Двухчасовая прогулка» (1977), в 1980-е - повесть «Верлиока» (1981), роман «Наука расставания» (1982). В 1960-1980-е гг. Каверин проявил себя и как весьма своеобразный эссеист («В старом доме», 1971; «Вечерний день», 1977-1978; «Письменный стол», 1985; «Эпилог», 1970-1988).
Материалом нашего исследования являются авторская эссеистика, повесть «Косой дождь» (1962), роман «Перед зеркалом» (1972), трилогия «Освещенные окна» (1970-1976). Кроме времени создания (1960-1970-е гг.), данные произведения сближает тема искусства, с которой так или иначе связаны коллизии каждого выбранного нами произведения.
1 Здесь и далее датировка произведений Каверина производится по сведениям, содержащимся в словарной статье Вл. Новикова («Русские писатели 20 века») [Новиков 2000: 320-321).

Творчество Каверина 1960-1970-х гг., ставшее заметным явлением отечественной литературы второй половины XX века, не раз становилось объектом внимания критиков и литературоведов. В 1986 г. (еще при жизни писателя) вышла в свет монография О. и Вл. Новиковых, в которой каверинская проза получила всестороннее изучение. Рассматривая повесть «Косой дождь», исследователи обращали внимание на систему образов-персонажей, на антитечность образов Токарского и Аникина («моцартианство» / «сальеризм»), на своеобразие сюжета произведения, в основе которого лежало «сплетение судеб», подчиняющееся не каким-либо случайным совпадениям, «а потому лишь, что все в мире связано со всем» [Новикова, Новиков 1986: 187-188].
Роман «Перед зеркалом» О. и Вл. Новиковы прочитали как каверинский ответ на вопрос: что есть женственность?: «Для Каверина женственность -это не таинственная "инфернальность", не верность семейному очагу, не преданность "спутницы" и "помощницы", а предельная реализованность человеческой индивидуальности» [Новикова, Новиков 1986: 202]. Считая, что жизнь художницы Лизы Тураевой - это «жизнь, прожитая по-своему», «наперекор банальным представлениям», исследователи называли среди литературных предтеч каверинской героини Веру Павловну из романа
Н. Г. Чернышевского «Что делать?». Взаимоотношения автора и героини О. и Вл. Новиковы определяли как «взаимопонимание», обусловленное сходством «отношения к искусству»: и автор, и героиня полагали, что искусство требует самоотдачи. Говоря о специфике каверинской работы с «человеческими документами» и отмечая случаи «уверенной авторской ретуши» в романе «Перед зеркалом», исследователи указывали на стремление Каверина не только «перечесть письма художницы», но и «заново написать их» [Новикова, Новиков 1986: 201]. Отмечая «согласованность голосов автора и героини», слыша «глубоко женственный голос», О. и Вл. Новиковы «в рисунке фразы» различали «задумчивую интонацию и аналитичный синтаксис каверинской эссеистики» [Новикова, Новиков 1986: 205].
В 1922 г. Муратов навсегда покинул Россию, и его имя в нашей стране на несколько десятилетий было предано забвению11. В начале 1960-х гг., в разгар хрущевской «оттепели», Каверин, давая ссылку на П. П. Муратова, восстанавливал историческую справедливость. Он «реанимировал» в общественном сознании имя писателя, неоправданно вычеркнутого из отечественной культуры. Причем, делал он это неоднократно - не только в «Малиновом звоне», но и в повести «Косой дождь», написанной в то же время, что и рассматриваемое эссе (о муратовских реминисценциях в «Косом дожде» речь пойдет в следующем параграфе).
Отсылка к «Образам Италии» в путевом очерке представляет интерес и как стремление его автора подключиться к связанной с книгой П. П. Муратова литературной традиции. Известно, что «Образы Италии» оказались весьма заразительным примером для «подражания». На наш взгляд, в «Малиновом звоне» Каверин предпринял попытку облечь свои дорожные впечатления в форму, если не аналогичную, то весьма близкую той, образцы которой демонстрировали муратовские очерки. О тождестве, разумеется, говорить не приходится. Имя П. П. Муратова на страницах «Малинового звона» - это лишь «знак», лишь свидетельство авторской ориентации на известный художественный прецедент.
Вслед за П. П. Муратовым Каверин пытался, например, соединить глубоко личные впечатления с «искусствоведческими» опусами. Как П. П. Муратов, он отступал от «обязательного» туристического маршрута и описывал то, что было важно, прежде всего, ему самому. У Каверина, как и у его предшественника, аналитические рассуждения (с привлечением «литературных и исторических текстов, взятых из чужих книг» [Гращенков 2005: 312]) соседствуют с, казалось бы, случайными и сугубо личными наблюдениями.
11 Как вспоминает внучатая племянница П. П. Муратова К. М. Муратова, даже в их семье, проживавшей в Москве, имя Павла Павловича произносилось шепотом [Муратова 2008: 106].