Феномен дома в ранней лирике Марины Цветаевой

• Автор: Кирьянова, Екатерина Николаевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2012
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 218 с.

Оглавление
ВВЕДЕНИЕ

Глава I. ФЕНОМЕН ДОМА В ЛИРИКЕ ПЕРВОЙ ТРЕТИ XX ВЕКА

1.1. Теоретические аспекты исследования

1.2. Феномен дома в лирике первой трети XX века

Глава II. МИР ДОМА В РАННЕЙ ЛИРИКЕ МАРИНЫ ЦВЕТАЕВОЙ

2.1. Структура и значение феномена дома в поэтической картине мира М. Цветаевой

2.2. Мать как центральный образ в детской картине мира

2.3. Образ сестры как составляющая феномена дома

2.4. Образы друзей и гостей

Глава III. ДОМ КАК МОДЕЛЬ МИРА В РАННЕЙ ЛИРИКЕ МАРИНЫ ЦВЕТАЕВОЙ

3.1. Внутреннее пространство дома (зала, спальня, детская)
3.2. Внешнее пространство дома (улица, город, страна, мир)
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
ВВЕДЕНИЕ
В XXI веке имя Марины Ивановны Цветаевой (1892-1941) известно каждому культурному человеку, и ни у кого не вызывает сомнения её право стоять в одном ряду с классиками русской литературы. Цветаева ворвалась в литературную жизнь России в восемнадцатилетнем возрасте. Во времена господства символизма и футуризма она дерзко заявила о своей самостоятельности, независимости от направлений и групп. «Я все знала отродясь. №3! Я никогда не была в русле культуры. Ищите меня дальше и раньше», - утверждала она в одном из писем [173: 7, с. 381]. Стихи, написанные ею до 19 лет, составили впоследствии три первые книги, вышедшие одна за другой. Несмотря на некоторую узость тематики, они поражают интуитивным чувством формы и врожденным вкусом.
Уже в юности Цветаеву интересовали новые формы стиха, дерзкие ритмы, поиски оригинальных способов передать задуманное. В этих поисках возникла подлинная Цветаева во всем объеме своего дарования. В ранний и поздний периоды творчества, кроме виртуозного поэтического мастерства, легкости стиха, Цветаевой присущи удивительная глубина проникновения в никем еще не тронутые пласты человеческих чувств, афористичность стиха. Ее стихи поражают экспрессией: «Хорошо быть красивыми, быстрыми / И, кострами дразня темноту, / Любоваться безумными искрами, / И как искры сгореть - на лету!» [173: 1, с. 12].
Говоря об экспрессии Цветаевой, автор монографий о поэте И. Кудрова писала: «Буйная энергетика поэзии Цветаевой... воплощена посредством самых разных стилевых приемов, а на уровне сюжета -пристрастием к воплощению апогея, апофеозам чувств - как радостных, так и болевых, трагических» [83: с. 184]. Повышенная эмоциональность встречается в поэзии не столь редко, но у Цветаевой она достигает особого градуса, выходящего за все пределы. «Гулливер чувствований»

характеристику употребила с явным знанием предмета Цветаева, говоря о В. Маяковском. «Эмоциональным гигантизмом» назвал схожую особенность цветаевского мировосприятия польский исследователь 3. Мацеевский [112: с. 13].
Вместе с тем известны признания самой Цветаевой в том, что безмерность ее слов - только слабая тень безмерности реально испытываемых ею чувств [173: 6, с. 567]. «Я трудна как целое, для охвата и сознания, - писала Цветаева, - а ключ прост. Просто поверить в чудо» [173: 7, с. 394]. Вместе с тем ключ к ее творчеству не так прост. Сама Цветаева отмечает многослойность своих стихов, сосуществования в них нескольких разных поэтов, работающих параллельно. «Из меня вообще можно было бы выделить по крайней мере семь поэтов, не говоря о прозаиках», -признавалась она в письме к Иваску от 4-го июня 1934 года [173: 7, с. 394]. Это качество ее поэзии дает исследователю огромное пространство для работы, поисков и разгадок как в стихах, написанных в поздний, так и ранний периоды творчества. «Марина Цветаева, - отмечает И. Михайлов в статье «Опыты Марины Цветаевой», - поражает удивительно ранним развитием. Начинает она “сочинять” едва ли не в младенческом возрасте, а в тринадцать лет пишет поэтически вполне грамотные стихи. Уже тогда она не только многое умела, но и многое подсознательно понимала» [114: с. 203-204].
Марина Цветаева не признавала ни для себя, ни для других поэтов «раннего» и «позднего» творчества. Поэтом, считала она, рождаются, от Бога получив дар, как музыкальный инструмент, который от времени не станет более звучным. И потому уместно говорить, скорее, о том, как развивалась в ее творчестве та или иная тема, как менялось её отношение к одному и тому же факту, как трансформировались рифмы, ритм, сам стих со временем, но несправедливо утверждать, что есть «Цветаева зрелая» и Цветаева «начинающая». Это тонко почувствовала писательница М. Шагинян,
которая, оспаривая мнение В. Брюсова и Н. Гумилёва, отмечала, что

творчество всех мастеров, отразило стилевые и жанровые особенности литературы этого периода. И даже принятый и закрепленный за русской поэзией рубежа веков термин «серебряный век» не может охарактеризовать эпоху, в которой одновременно творили такие мастера, как Ин. Анненский,
В. Брюсов, А. Блок, И. Бунин, Ф. Сологуб, И. Северянин и др.
И все же самобытное русское искусство никогда не замыкалось в рамках какого-либо направления, литературного течения или школы. Оно всегда было шире. В XX веке даже в период господства таких крупных литературных направлений, как символизм или футуризм, рождались поэты, не примыкавшие к литературным направлениям, находились вне групп и теорий, но в самом сердце эпохи.
Марина Цветаева стала одним из таких поэтов. Отказавшись от участия в литературных сообществах, она заняла одно из ведущих мест в искусстве XX столетия, стала уникальным явлением не только в русской, но и в мировой литературе. Мало интересуясь современными поэтическими тенденциями, Цветаева тем не менее чутко уловила дух эпохи экспериментов, предложенных В. Брюсовым, А. Белым, С. Городецким,
Н. Гумилевым, И. Северяниным, В. Маяковским, и сумела показать свое понимание задач, средств и возможностей поэзии.
Во всякую эпоху искусство тесно связано с жизнью общества и выступает как зеркало, отражающее внутреннюю жизнь. Особенно верно это наблюдение для поэзии. Среди множества вопросов есть один, которого так или иначе коснулись многие мастера. В период душевной сумятицы и разрушения основ привычного миробытия многие поэты искали твердой почвы, стабильности. Менялся мир, рушилась привычная Россия, на смену уютным домикам старых городов приходили многоэтажные обездушенные монстры - наступало другое время, и этот процесс стал необратимым.
Именно тогда понятие дома как места, где хорошо душе, приобрело
особую символическую значимость. Для кого-то оно разрослось до
пространства мира, для кого-то воплотилось в образе разрываемой на части