Поэтика "замкнутого пространства" в раннем творчестве Ф.М. Достоевского : на материале "Петербургской поэмы" "Двойник"

• Автор: Портнов, Георгий Олегович
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2012
• Место защиты: Самара
• Количество страниц: 240 с.

Оглавление
Введение
Глава 1. Литературоведение о художественном пространстве в творчестве
Ф. М. Достоевского
§1. История изучения категории художественного пространства в
произведениях Ф. М. Достоевского
§2. «Петербургская поэма» Достоевского «Двойник» в критике и
достоевсковедении Х1Х-ХХ веков
Глава 2. Социально-физическое выражение «замкнутого
пространства» в «петербургской поэме» Ф. М. Достоевского «Двойник»
§1. «Он находился не в тридесятом царстве».
Квартира Голядкина в Шестилавочной улице как неуютное место
§2. «Прикинуться, что не я, а кто-нибудь другой». Невский проспект как
пространство социальных превращений героя
§3. «Два огненные глаза смотрели на него в темноте, и зловещею, адскою радостию блестели эти два глаза». Дом доктора Рутеншпица в Литейной улице
как психологическая ловушка
§4. «Закусил, чтобы червячка заморить». Ресторан (кофейная) как локус
«антипраздника»
§5. «У Измайловского моста все начиналось». Дом статского советника
как место свершений / осуществлений героя
§5.1. «Обед походил на пир вальтасаровский и отзывался чем-то вавилонским...». Дом Берендеева как приговоренное, «неосвященное»
пространство (роль библейских аллюзий и реминисценций)
§6. «Ни на что не глядя, не развлекаясь ничем, вникнул в содержание лежавших перед ним бумаг». Пространство службы как место бессмысленного
труда, унижений и выговоров
§7. «Перебежал, не замечая того, весь свой путь по Фонтанке». Набережная Фонтанки как дорога надежд и крушений
§8. «Окольным путем ходить презираю». Лестница как начало окольных
путей Голядкина
§9. «Добрался до одного уголка и стал в нем как посторонний». Угол как
место эскапизма и временного укрытия
§10. «Словно громом пораженный, остановился на пороге своей
комнаты». Дверь и порог как граница между мирами
Глава 3. Материально-предметное выражение «замкнутого пространства».
Вещь в антропоцентрической перспективе
§ 1. Господин Голядкин и вещный мир
§2. Чиновники и вещный мир. Вещь как выражение сущности
человека
Заключение
Список использованных источников и литературы
ВВЕДЕНИЕ
Предлагаемое диссертационное исследование посвящено комплексному изучению такого значимого явления творчества Ф. М. Достоевского, как «замкнутое пространство» . Рассматриваемый феномен образует пространственную доминанту художественного мира писателя и представляет собой такую ситуацию универсальной ограниченности (физической, социальной, психофизиологической, эмоциональной, интеллектуальной, нравственной), которую переживает герой в процессе самоопределения. У Достоевского понятие «замкнутости» включает в себя качества не только физические (теснота, узость, сырость, грязь) и психофизиологические (духота, жар, холод, мороз), но и социальные (богатство, нищета), эмоциональные (тоска, ужас, страх, тревога, беспокойство, волнение, испуг), интеллектуальные (неадекватное осмысление действительности, безумие) и нравственные (жадность, зависть, ненависть). Писатель конструирует сложную художественную модель «замкнутого пространства», которая находит свое выражение и в локальных (комната, лестница, карета), и в масштабных формах (проспект, город, государство): социальную духоту герой может испытывать как в своей тесной каморке, так и на просторах Петербурга, «города без форточки».
1 В данной работе термином «замкнутое пространство» мы определяем то, что В. Н. Топоров назвал «индивидуальным образом пространства», который формируется в сознании писателя, определяется «психоментальными» особенностями авторской личности и выражает отношение литератора к реальности. При этом мы опираемся на предложенное Ю. М. Лотманом понимание пространства как «модели мира данного автора, выраженной на языке его пространственных представлений» [173,414]. Под словом «замкнутый» же в предлагаемом исследовании понимается ряд значений, выделенных в Словаре русского языка А. П. Евгеньевой: «обособленный, недоступный для других» (какой и является «кастовая» среда высокопоставленных чиновников, закрытая для подобных Голядкину титулярных советников); «смыкающийся, соединенный концами» (такой становится чиновничья сфера, ставящая социальные и материальные пределы, «концы», человеческому существованию); «не имеющий выхода» [37,145], поскольку сосредоточенное исключительно на карьерных амбициях, материальных интересах существование становится для личности безальтернативным, безысходным, обрекающим на гибель.

частности, Ап. А. Григорьев писал: «Двойник» - сочинение патологическое, терапевтическое, но нисколько не литературное...» [12]. Точку зрения указанных критиков поддержало советское литературоведение 1950-60-х годов. В. В. Ермилов вслед за своими предшественниками говорил о подмене социального начала в «Двойнике» психопатологической составляющей ([111]). В. Я. Кирпотин ([148], [149]) и В. И. Кулешов [162] усмотрели смысл произведения в опровержении гуманистического взгляда на человеческую природу. Параллельно с этой негативной точкой зрения на «Двойника», начиная с В. Г. Белинского, формировалось и положительное представление о произведении. Снисходительно относясь к обнаруженным в тексте «недостаткам» («частое и местами вовсе ненужное повторение одних и тех же фраз», неясность в связи с позицией повествователя отдельных моментов в произведении, «почти все лица в нем <..> говорят почти одинаковым языком» и пр.), критик, однако, признал психологическую глубину созданного автором образа: «...характер героя принадлежит к числу самых глубоких, смелых и истинных концепций, какими только может похвалиться русская литература» [8,Х,4СМ1]. Вслед за ним В. Н. Майков указал на точную передачу Достоевским психологических переживаний, типичных для представителя определенного социального слоя: «Двойник» развертывает перед вами анатомию души, гибнущей от сознания разрозненности частных интересов в благоустроенном обществе» [16,182]. Данные слова подтвердил и тот факт, что ряд читателей-современников Достоевского узнали себя в «Двойнике» [186].
Начиная с конца XIX века и на протяжении всего XX столетия критика, а потом и наука сосредотачивались на рассмотрении специфики конфликта «Двойника» и попытках определения причины и природы раздвоения господина Голядкина. Критика рубежа Х1Х-ХХ столетий понимала конфликт произведения как борьбу в душе героя противоположных морально-нравственных начал. Ф. И. Евнин усмотрел проблематику «петербургской поэмы» в трагедии столкновения забитого «маленького человека» с