Литературная сказка в творчестве Л.С. Петрушевской

• Автор: Мехралиева, Гюльнара Ашрафовна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2012
• Место защиты: Петрозаводск
• Количество страниц: 212 с.

ВВЕДЕНИЕ
ОГЛАВЛЕНИЕ
ГЛАВА 1. Постмодернистские тенденции в сказках Людмилы Петрушев-
ской
§ 1 Сказки Л. Петрушевской в контексте постмодернизма
§ 2 Время и пространство
ГЛАВА 2. Проблемы семантики и поэтики цикла сказок «Книга
приключений. Сказки для детей и взрослых»
§ 1 Система заглавий сказочного цикла «Книга приключений. Сказки для
детей и взрослых»
§ 2 «Нечеловеческие приключения»
§ 3 «Лингвистические сказочки»
§ 4 «Приключения Барби» С- ЮЗ
§ 5 «Приключения с волшебниками»
§ 6 «Королевские приключения»
§ 7 «Приключения людей»
ГЛАВА 3. Несказочные жанры в сказках Л. Петрушевской
§ 1 Детский страшный рассказ
§ 2 Анекдот
§ 3 Фольклорные паремии и детский фольклор
§ 4 Басня и притча
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
БИБЛИОГРАФИЯ

ВВЕДЕНИЕ
Эпоха новой, современной, литературы началась с конца 1980-х годов, с перестройки, которая сделала возможным возвращение в литературный процесс, с одной стороны, литературы русской эмиграции, с другой -произведений советских авторов, не вписывающихся в официальную советскую литературу идеологически или эстетически.
Людмила Стефановна Петрушевская - один из главных представителей литературы этого периода. Она начала писать еще в 1960-е годы, несколько ее публикаций появились в журналах «Аврора» и «Театр», но имя ГТетрушевской стало широко известно после публикации в журнале «Новый мир» рассказа «Новые Робинзоны» (1989), хотя к этому времени она была сложившимся писателем, автором пьес, рассказов, повестей. Петрушевская -соавтор сценария к мультфильмам Юрия Норштейна - «Сказка сказок», «Ежик в тумане», «Шинель». За короткое время, в конце 1980-х - начале 1990-х годов в свет вышли произведения, создававшиеся на протяжении более чем двадцати лет, после многих журнальных публикаций вышла книга рассказов «Бессмертная любовь», и два сборника пьес - «Песни XX века» и «Три девушки в голубом».
Говоря о причинах, по которым Петрушевской не удалось выйти к широкому читателю в доперестроечное время, повторим слова С. П. Бавина: «...ни о диссидентстве, ни об “антисоветчине” автора говорить не приходится. Петрушевская (по крайней мере, внешне) просто писала о людях, живущих... здесь и теперь, всего лишь позволяя не касаться социально-ангажированных тем и избегая такого весьма обязательного для литературы тех лет компонента, как жизнеутверждающий пафос»1. При этом произведения Петрушевской отличала чрезвычайно высокая концентрация всевозможный несчастий, преследующих персонажей, активное обращение к
1 Бавин С. П. Обыкновенные истории (Людмила Петрушевская): Библиогр. очерк. М.. 1995. С. 4.

«изнанке жизни» - тому, что критик Мария Васильева назвала «обыденным злом»2.
Неожиданным для многих стало обращение писательницы к сказке. Критики и исследователи, говоря о феномене Людмилы Петрушевской, часто с удивлением отмечают то, как в творчестве одного писателя одновременно присутствуют произведения, часто именуемые «чернухой» (Марина Кудимова даже назвала эту прозу «абсолютно черным телом»3), и ее сказки, в которых обязательно торжествуют добро и справедливость. Возникает впечатление, что, сменив жанр, писательница меняет и художественную оптику и видит в мире то лучшее, что в ее рассказах, повестях и пьесах тонет в нескончаемых болезнях, смертях, жестокости и подлости, становящихся нормой жизни. В какой-то степени это действительно так: в системе жанров Петрушевской сказке отводится роль необходимого противовеса, который уравновешивает страшный мир ее взрослого творчества. Но стремление к чуду, противостоящему тяготам действительности, возникает и в несказочных произведениях писательницы, о чем, пожалуй, первым сказал критик и писатель Дмитрий Быков: «И когда в самой абсурдной из ранних пьес Петрушевской, в знаменитом “Анданте”, все герои в финале водят хоровод, взявшись за руки и выкрикивая чушь, - мы в первый момент не догадываемся, что перед нами то самое чудесное преображение действительности, которое обещает нам всякая сказка... Наконец-то слово найдено: Петрушевская сказочник»4.
Людмила Петрушевская создала целую библиотеку для детского чтения: в пятитомном собрании сочинений писательницы (1996) сказке
2 Васильева М. Так сложилось // Дружба народов. 1998. № 4. С. 209.
3 Кудимова М. Живое - это мертвое. Некромир в произведениях Людмилы Петрушевской // Независимая газета. 1997. 4 декабря. С. 3.
4 Быков Д. Рай уродов // Огонек. 1993. № 18. С. 35. Другое объяснение, скорее анекдотическое в своей непосредственности, находит феномену Петрушевской-сказочницы В. Г. Бондаренко. По его мнению, ей «иногда тошно от себя самой становится. Чувствует же нутром, какая она мегера, не любит, наверное, в себе это зло, а в жизни своей другого не видит. Вот и сочиняет, выдумывает добрые сказки» (Бондаренко В. Г. Дети 1937 года. М., 2001. С. 513).

сознании не ассоциируются с чудесным: это чудесная зеленка, заживляющая раны, чудесная мазь, способная омолодить человека, волшебные очки, которые действуют как микроскоп и телескоп. Но, несмотря на свою «приземленность», эти чудесные предметы имеют фольклорно-сказочные аналоги - живая вода, молодильные яблоки, волшебное зеркало, а значит, воплощают народные представления о чуде, которое может вылечить, омолодить, подарить всеведение.
В некоторых сказках мы встречаемся с мотивом мнимого чуда. Старушка-соседка говорит непослушной девочке, что ее, должно быть, кто-то заколдовал, и объясняет, как она расколдует ее обратно: «Надо взять такую же метлу, а можно просто веник или на худой конец палку. И знайте, что у детей есть такое специальное место ниже спины вот настолько (старушка показала пальцами не очень большое расстояние). И надо взять метлу, веник или даже просто палку, не важно. И хорошенько выколотить злое волшебство из этого заколдованного места»90 («Сказка про веник и палку»). Другой пример мнимого чуда — волшебная банковская карточка, которой предлагает воспользоваться король Кордель королеве Лир, не сделавшей в жизни самостоятельно ни одной покупки («Королева Лир»). Эти «чудеса» с самого начала осознаются как шутка или обман и вызывают улыбку у читателя любого возраста.
Благодаря тесной связи реального и ирреального в сказках возникает доверие к чуду. Это впечатление еще более усиливается и за счет того, что чаще всего в сказках Петрушевской мы встречаемся не с мнимым, а с неполным чудом. Волшебник из сказки «Новые приключения Елены Прекрасной» предвидит войны и бедствия после рождения красавицы: «...с появлением Елены Прекрасной... каждый раз начинались новые долгие и жестокие войны, не говоря уже о неприятностях типа исчезновения целых
90 Петрушевская Л. С. Собр. соч.: В 5 т. Харьков; М., 1996. Т. 4. С. 266. Далее цитирую по этому изданию с указанием в скобках номера тома и страницы.