Трансформация сказочных сюжетов в литературе : конфессиональный аспект

• Автор: Имаева, Инна Викторовна
• Шифр специальности: 10.01.09, 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2013
• Место защиты: Казань
• Количество страниц: 240 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение
Глава 1. Проблема изучения религиозных мотивов в сказках и их отражения в литературе

1.1. Религиозные мотивы в восточнославянских сказках

1.2. Религиозные мотивы в сказках народов Востока

Глава 2. Восточнославянские и тюркоязычные сказки сюжетного типа «Лиса-исповедница» и их литературные переложения

2.1. Восточнославянские варианты сюжетного типа «Лиса-исповедница»

в сравнительном освещении

2.2. Тюркоязычные варианты сюжетного типа «Лиса-исповедница»

в сравнительном освещении

2.3. Особенности поэтики восточнославянских сказок

о лисе-исповеднице
2.4. Литературные переложения сказочного сюжета
«Лиса-исповедница»
Глава З.Тюркоязычные и восточные сказки типа «Кот-наставник» и их литературные переложения
3.1. Изучение тюркоязычных сказок о коте-наставнике в сравнении
с другими вариантами
3.2. Особенности поэтики тюркоязычных сказок
о коте-наставнике
3.3. Литературные переложения сказочного сюжета
«Кот-наставник»
Заключение
Список использованной литературы

Введение
Актуальность исследования обусловлена тем, что обращение к конфессиональному аспекту фольклорных и литературных текстов позволяет раскрыть важнейшие составляющие национальной картины мира. Важным в этом плане является рассмотрение проблем соотношения устной и письменной традиций, взаимодействия и взаимовлияния фольклорной и книжной культур. Весьма актуальной остается и проблема сравнительного изучения фольклора народов мира, в том числе восточнославянского и восточного. Она может быть рассмотрена на разных уровнях, в том числе и на уровне «сказка фольклорная - сказка литературная».
Степень изученности темы. Первые исследования сравнительно-исторического характера о сюжетах и мотивах русских повестей XVII в. и западно-европейского и славянского эпического и сказочного фольклора появились в XIX в. (Ф.И. Буслаев, А.Н. Пыпин, А.Н. Веселовский). И Точность наблюдений, блестящий научный анализ, фундаментальность выводов фольклористов XIX века и по сей день сохраняют непреходящее значение.
Заметным явлением в изучении исторических и бытовых повестей явились учебники истории древнерусской литературы В.А. Келтуялы и Е.В. Петухова, а также публикация в 1905 году сборника русских повестей XVII- XVIII веков В.В. Сиповского [60]. Отечественными литературоведами-медиевистами Х1Х-начала XX веков изучались отдельные виды повестей (воинские, оригинальные и переводные сатирические, новеллистические), а также их художественно-стилистические особенности.
В советский период взаимосвязь древнерусских повестей и фольклора
раскрыли Н.К. Пиксанов, Н.К. Гудзий, В.Е. Гусев и др. Н.К. Пиксанов в
своей книге «Старорусская повесть» писал об истории изучения повестей и
перспективах их дальнейшего исследования (1923). В.Ф. Ржига в статье
«Повесть о Горе Злочастии и Песни о Горе» (1931) обратил внимание на
соединение в этой повести XVII в. фольклорных и книжных черт, уточнив,

какие именно фольклорные жанры и художественные приемы нашли в ней отражение, а также отметил, что Повесть о Горе Злочастии «...снова опустилась в фольклорную среду и вызвала в ней ряд лирических и лиро-эпических новообразований» [198: 40].
В учебнике Н.К. Гудзия «История древней русской литературы» (1938) есть ценные выводы и наблюдения о взаимосвязи древнерусских повестей и фольклора. Автор приводит факты из истории открытия и изучения рукописей, текстологические данные не только широко известных произведений, но и знакомых до этого лишь узкому кругу специалистов.
Самых больших успехов в изучении фольклоризма древнерусских повестей добился М.О. Скрипиль, описавший не только отдельные мотивы, заимствованные из фольклора, но и фольклорную основу многих из них, отметив обратный переход некоторых повестей в устное народное творчество [211: 12]. Им были сделаны интересные наблюдения о
характерных жанровых чертах древнерусской повести.
Важные замечания о фольклоризме русской литературы XVII в. сделал В.Е. Гусев, отметивший, что «...процесс взаимодействия фольклора и литературы (имеется в виду XVII в.) во всей его полноте и сложности не был еще предметом специального анализа» [144: 135]. Сознательное
использование фольклора русскими писателями XVII в., стремившимися сделать свои произведения доступными для всех читателей, отличается от «стихийного» фольклоризма предшествующей русской литературы. Новые литературные жанры, занявшие место фольклора в повседневном быте, -сатирические и авантюрные повести, любовная лирика, театральные интермедии, стали объектами влияния фольклора. Интересно также взаимовлияние популярных в то время русского героического эпоса и переводных рыцарских романов.
Прямую зависимость жанров древнерусской литературы от фольклора
показал Д.С. Лихачев в «Поэтике древнерусской литературы». На Руси
вплоть до XVII в. фольклор широко бытовал во всех слоях общества. Новые

Каждой эпохе присущ свой пласт идеологии и культуры. В новых современных условиях изменяется отношение к религии и возрастает интерес, так как религия испокон веков играла важную роль в нравственном воспитании человека. Поэтому активизируется деятельность фольклористов в исследовании религиозного фольклора. Новый, более глубокий анализ духовного наследия, правильная оценка религиозных мотивов в фольклоре становятся актуальными вопросами современной науки.
Г.Р. Хусайнова [234: 146], рассматривая исламские элементы в
башкирских народных сказках, утверждает, что в советское время по идеологическим соображениям при издании башкирских сказок из фольклорных текстов максимально удалялись исламские образы и мотивы, а если и оставлялись, то лишь с отрицательной трактовкой.
Однако, несмотря на это, во многих сказках все же сохранились некоторые детали, опираясь на которые мы можем восстановить изначально существовавшее уважительное отношение к религиозным служителям и религии. Косвенным подтверждением этого является «Сказка о беркуте» [30: 207], в которой герой в нужное время «читает намаз», «из своего мешочка вытаскивает Коран и читает его», «находится в мечети», «с собой в дорогу берет Коран и лук»; есть в сказке и такие персонажи как хаджи, возвращающиеся из Мекки после хаджа (паломничества).
Мулла встречается в башкирских сказках сравнительно чаще, нежели другие исламские духовные лица или святые. Его функции в сказках такие же, как и в реальной жизни - учить детей, лечить людей, читать никах, йыназу. Так, например, в двух книгах волшебных сказок башкир лишь один раз упоминается имя Сулеймана в сказке «Бадигульямал и Сайфелмулюк» и в трех сказках - это добрый встречный старик, под которым, вероятно, подразумевается Хызыр-Ильяс.
В первом случае - это «белобородый старик», три раза испытавший
героя и убедившийся в его порядочности, и затем предложивший в
благодарность герою свою помощь [12: 65]. Во втором случае - это «старик-