Творчество Исаака Бабеля в автобиографическом, мемуарном и иудейском контекстах

• Автор: Розенсон, Давид Эфраим
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2014
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 302 с. : ил.

Оглавление
Введение
Глава I. Самоопределение и выбор писательской позиции Исааком Бабелем: между «инсайдерством» и «аутсайдерством»

1.1. Исаак Бабель как «инсайдер» и «аутсайдер»

1.2. Роль иудаизма в жизни и творчестве Исаака Бабеля

1.3. Еврейские корни Бабеля и попытка бегства с Молдаванки

1.4. Глядя в зеркало: казак и еврей

1.5. Исаак Бабель: вечный «человек со стороны»

1.6. Многогранность Исаака Бабеля

1.7. Отклики на произведения Бабеля при жизни писателя

1.8. Дневник 1920 года
1.9. Письма Бабеля: 1925-1939
Глава II. Бабель на иврите
2.1. Исторические контексты еврейского национального самоопределения в России
2.2. К истории переводов и рецепции рассказов Бабеля
на иврите
2.3. Рассказы Исаака Бабеля в переводе на иврит в СССР (сборник «Берешит», 1926)
2.4. «Лютов» на фоне «Живаго»: методологические
проблемы анализа рецепции творчества Бабеля на иврите
2.5. Переводы и рецепция творчества Бабеля на иврите
2.6. История сборника «Берешит» в современной науке
2.7. Ивритские критики Бабеля в подмандатной Палестине
2.8. Творчество Бабеля на иврите после реабилитации
писателя в СССР

2.9. Статьи и заметки, вызванные появлением на иврите сборника Бабеля «Сипурим» (Рассказы).
Пер. Авраама Шленского
Заключение
Приложение.
1. Библиография переводов Бабеля на иврит, опубликованных
в периодических изданиях до 1970 года (в хронологическом порядке).
2. Информация об ивритских журналах и газетах,
где публиковались переводы из Бабеля (до 1970 г.).
3. Переводчики, переводившие Бабеля на иврит до 1970 года.
Список использованной литературы

ВВЕДЕНИЕ
Настоящее диссертационное исследование посвящено рассмотрению жизни и творчества Исаака Бабеля. Разумеется, за последние 50 лет это делалось неоднократно и с самых разных позиций. Однако необъятный художественный мир автора «Конармии» все еще таит в себе множество неоткрытых областей и даже тайн и загадок. Недаром самый авторитетный сборник работ о Бабеле, вышедший в США, называется «The Enigma of Isaak Babel» («Загадка Исаака Бабеля»).
Одна из таких загадок в творчестве Бабеля — место и роль еврейской тематики, ее образности и символики, отраженных в его произведениях.
Казалось бы, затруднительно — если не сказать «невозможно» — игнорировать мощную еврейскую тему, пронизывающую практически все произведения Исаака Эммануиловича Бабеля, и, однако же, почти шестьдесят лет это удавалось не только советским литературоведам, жертвам царившей в Советском Союзе цензуры, но и западным ученым1. Последним казалось бы, ничто не мешало всмотреться в сюжеты и образы писателя, которые явно выпадали из привычной русской или европейской традиции.
Немалую роль в замалчивании данного аспекта сыграла и личность Бабеля, и его семейные обстоятельства, и многочисленные
1 См., к примеру, предисловие одного из ведущих американских литературных критиков XX в. Лайонела Триллинга, где упомянуто еврейское образование и национальная принадлежность Бабеля, однако говорится: «Остается неясно, что думал автор о евреях, о религии или о человеческих добродетелях» (Trilling L. [Preface] I I Babel I. Collected Stories. N. Y.: Meridian Press, 1960. P. 11). И это происходило в условиях, которые, казалось бы, не предусматривали каких-либо ограничений в рассмотрении еврейской или иудейской проблематики.

люди не убивают. Значит, революцию делают злые люди. Но поляки тоже злые люди. Кто же скажет Гедали, где революция и где контрреволюция? Я учил когда-то Талмуд, я люблю комментарии Раши и книги Маймонида. И еще другие понимающие люди есть в Житомире. И вот мы все, ученые люди, мы падаем на лицо и кричим в голос: горе нам, где сладкая революция?..»
Гедали умолкает, затем с важностью произносит: «Заходит суббота, евреям надо в синагогу». Он просит собеседника «привезти в Житомир немножко хороших людей», и тогда все они примут революцию. И вторым голосом автора герой отвечает: «[Интернационал] кушают с порохом и приправляют лучшей кровью». Бабель разрывает завесу, что скрывает Революцию и ее кровожадных бойцов. В чем разница между одним и другим, между русским и поляком, если нет больше хороших людей?
Затем наступает суббота. И революционер, пришедший ниспровергать прежнюю жизнь, восхищенный добродетелями революции, спрашивает: «Где можно достать еврейский коржик, еврейский стакан чаю и немножко этого отставного бога в стакане чаю?» Негде достать. «Есть рядом харчевня, и хорошие люди торговали в ней, но там уже не кушают, там плачут...» Свой шедевр Бабель завершает словами: «Заходит суббота. Гедали — основатель несбыточного Интернационала — ушел в синагогу молиться».
Выхода нет. Все пропало. Оружие поляка и оружие русского — нет между ними разницы. Сеют хаос, разрушают жизни, уничтожают еврейские общины. И Бабель это понимает.
В ряде других рассказов Бабель идет по тому же пути. «Сын рабби»85, который поначалу завершал «Конармию»86, открывается
85 Первая публикация: Красная новь. 1924. № 1. Цит. по: Бабель И.Э. Соч. Т. 2. С. 129.
86 Рассказы, составившие «Конармию», первоначально публиковались в журналах и газетах в период с