Образ Франции в русской словесности XVIII - первой половины XIX вв.: мотивы, образы, концепты

• Автор: Тризно, Оксана Александровна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2014
• Место защиты: Томск
• Количество страниц: 155 с. : ил.

ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. «СМЕХОВОЙ» КОНТЕКСТ: МОТИВЫ, ОБРАЗЫ,

КОНЦЕПТЫ

1.1. «СМЕХОВОЙ» КОНТЕКСТ: ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ

1.2. КОНЦЕПТ СЛОВА

1.3. ОБРАЗ ГАЛЛОМАНА КАК ЭЛЕМЕНТ МЕТАОПИСАНИЯ КУЛЬТУРЫ

1.3.1. Генетико-типологические связи смеховой культуры Древней Руси с миром русской комедии XVIII века
1.3.2. Смеховой образ галломана в русской комедиографии XVIII века в пародийном аспекте

1.4. МОТИВНАЯ СТРУКТУРА И СЕМАНТИКА СЮЖЕТА «ПУТЕШЕСТВИЕ ВО ФРАНЦИЮ»

1.5. «ПИСЬМА ИЗ ФРАНЦИИ» Д. И. ФОНВИЗИНА: У ГРАНИЦ
«СМЕХОВОГО»
ГЛАВА 2. «СЕРЬЕЗНЫЙ» КОНТЕКСТ: МОТИВЫ, ОБРАЗЫ,
КОНЦЕПТЫ
2.1. ОБРАЗ ФРАНЦИИ КАК АНТИМИР ФРАНЦУЗСКОЙ КУЛЬТУРЫ: ОТ «СМЕХОВОГО» КОНТЕКСТА К «СЕРЬЕЗНОМУ»
2.2. И ГРА КАК КЛЮЧЕВАЯ МИРОМОДЕЛИРУЮЩАЯ КАТЕГОРИЯ «СЕРЬЕЗНОГО» КОНТЕКСТА
2.2.1. Смена культурной парадигмы: человек играющий и человек
рефлексирующий
2.2.2. Семантика «невзаправды»
2.2.3. Агон
2.2.4. Атмосфера праздничности
2.2.5. Диалектичность структурной позиции русского путешественника в отношении к игровой модели французской культуры
2.2.6. Масочная природа человеческого образа
2.3. КОНЦЕПТОСФЕРА «СЕРЬЕЗНОГО» КОНТЕКСТА
2.3.1. Концепт театра
2.3.2. Концепт слова
2.3.3. Концепт «тогда и теперь»
ЗАКЛЮЧЕНИЕ: В ЛАБИРИНТЕ ЗЕРКАЛ И ОТРАЖЕНИЙ
ЛИТЕРАТУРА

ВВЕДЕНИЕ
Интерес социогуманитарных наук к проблемам межкультурных, межнациональных связей объясняется, в частности, естественной потребностью культурного сознания определить собственные границы, динамически формирующиеся в каждый момент истории представлениями о «своем» и «чужом». В современном литературоведении особое внимание авторов имагологических исследований привлекает Италия и Германия, о чем свидетельствуют публикации многочисленных статей и монографий, посвященных литературным образам этих стран: «Венеция в русской литературе»1 Н. Е. Меднис, «Русско-итальянские культурные связи: Вторая половина XIX в.»2 3. М. Потаповой, «Германия в зеркале русской словесной культуры XIX - начала XX века»3 О. Б. Лебедевой и А. С. Янушкевича, сборник статей «Италия в русской литературе»4 (под ред. Н. Е. Меднис), «Россия - Италия - Германия: литература путешествий» (коллективная монография по материалам Третьей международной научной конференции Международного научно-исследовательского центра «Russia - Italia» - «Россия - Италия»)5 и др.
1 Меднис H. Е. Венеция в русской литературе. Новосибирск, 1999.
2 Потапова 3. М. Русско-итальянские культурные связи: Вторая половина XIX в. М., 1973.
3 Lebedeva О.В., Januskevic A.S. Deutschland im Spiegel der russischen Schriftkultur des 19. und beginnenden 20. Jahrhunderts. Koeln Weimar Wien: Boehlau Verlag, 2000.
4 Италия в русской литературе. Новосибирск, 2007.
5 Россия - Италия - Германия: литература путешествий. Томск, 2013.

представляется обращение к работе Д. С. Лихачева «Смех как мировоззрение», где исследователь замечает, что «пародирования с целью осмеяния произведения, жанра или автора древнерусская литература вообще не знает. В древнерусских сатирических произведениях осмеивается не что-то другое, а создается смеховая ситуация внутри самого произведения <...>. Пародируется сложившаяся, твердо установленная, упорядоченная форма, обладающая собственными, только ей присущими признаками - знаковой системой»38. Если рассматривать образ щеголя как своего рода персонификацию поведенческого текста клишированной структуры, то мы можем говорить об аналогичной функции смеха в комедии XVIII века: его объектом является не человек, приверженный культуре Франции, но кодекс поведения галломана - та самая «знаковая система», складывающаяся из некоторого количества формул (владение французским языком, манеры поведении, приемы светского обхождения), т.е. своего рода «формуляр» поведенческого текста.
Итак, древнерусская смеховая культура имеет дело с пародированием «организованных форм слова». Особенно важным кажется то, что «при этом все знаки и признаки организованности становятся бессмысленными»39. Другими словами, некая форма вследствие оторванности от органичного для нее контекста перестает выполнять имманентную ей функцию, что и приводит к ее десемантизации.
На уровне нелитературной действительности мы, вслед за Ю. М. Лотманом, можем констатировать соответствующую вышеописанному ситуацию: «<...> перенесенные с запада формы бытового поведения и иностранные языки, делавшиеся нормальным средством бытового общения в русской дворянской среде, меняли при такой пересадке функцию. На Западе они были формами естественными и родными, и, следовательно, субъективно неощутимыми. Перенесенные в Россию, европейские бытовые нормы становились
38 Лихачев Д. С. Историческая поэтика русской литературы. Смех как мировоззрение и другие работы. СПб., 2001. С. 346.
39 Там же. С. 348.