Двухпартийная система в период вступления США в индустриальное общество : Последняя треть ХIХ в.

• Автор: Байбакова, Лариса Вилоровна
• Шифр специальности: 07.00.03
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2002
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 472 с.

1.Двухпартийная система на пороге индустриальной эры: теоретико-методологические основы и хронологические рамки исследования

2.Источниковая база работы

3.Утверждение и развитие научных традиций в освещении политических партий последней трети XIX в

Глава 1.Перестройка двухпартийной системы

после гражданской войны

1.Роль социально-экономических факторов в эволюции партий

2.Совершенствование организационной структуры двухпартийной системы 83 3.Оформление межпартийного консенсуса 1877 г. на основе признания

новых политических реальностей

Глава 2. Двухпартийная система в борьбе за голоса избирателей

(конец 1870-х--80-е гг.)

1.Южный вопрос в избирательной стратегии партий

2.Планы по реформированию сложившейся модели двухпартийной системы интеллектуальной элитой Новой Англии
3.Попытки рабочих выйти за рамки системы правящих партий путем создания собственных политических организаций
Глава 3. Роль партий в формировании экономической политики государства (конец 1870-х -80-е гг.)
1.0т «дешевых» денег к золотоденежному стандарту: трудный путь
партий к стабилизации национальной валюты
2.Протекционизм или свободная торговля? Партийные дискуссии
о роли тарифов в развитии экономики 23
3.Участие партий в разработке антитрестовского законодательства
Глава 4. Кризис двухпартийной системы периода
«позолоченного века» и поиск путей его преодоления (1890-е гг.)
1.Популистская партия как провозвестник назревания
кризисных тенденций в двухпартийной системы
2. «Серебро против золота»: формирование альтернативности
в идейно-политических установках правящих партий
3. У истоков двухпартийной системы периода индустриальной эры
Заключение
Примечания
Библиография

«Ни одна свободная страна не мажет обойтись без партий» ДжеймсМэдисон
1. Двухпартийная система на пороге индустриальной эры: теоретико-методологические основы и хронологические рамки исследования
Генри Адамс, потомок одного из президентов, вернувшись в Америку после долгих странствий в конце 1860-х гг., был поражен размахом перемен, происшедших в политической жизни. «Сколько дрязг, сколько разочарований, какие непростительные ошибки, какие дурные нравы!»1 - в сердцах воскликнул он. Больше всего его удивило то, что политическая деятельность перестала быть уважаемой профессией, а «самая злая сатира на американских сенаторов или политиков вызывала смех и аплодисменты в любой аудитории»2. Вывод Адамса был однозначен: политика - «грязное» дело, и по большому счету он был прав. За привлекательностью фасада политической системы самой демократичной страны мира скрывался клубок острейших противоречий, порожденных вступлением США в эпоху индустриального общества.
Политические реалии послевоенной Америки стали притягательной мишенью критики со стороны разнообразных социальных сил. Не случайно, написанный вскоре, в 1873 г., роман М.Твена и ЧУорнера «Позолоченный век» дал название эпохе после окончания гражданской войны и до начала XX в.3 Нашим современникам, не знающим его содержания, трудно понять глубокий смысл, заключенный в названии. Ведь в буквальном переводе термин «позолоченный» не несет негативного опенка. Между тем суть авторской метафоры заключалась в сопоставлении истинных и мнимых ценностей, значимость которых разнится подобно предметам, сделанным из позолоты и чистого золота. Ведь позолота, придавая внешнее сходство с золотым изделием, все же является тонкой оболочкой, скрывающей дешевый, второсортный материал. Называя век «позолоченным», а не «золотым», авторы романа хотели предостеречь читателей от имевшей место чрезмерной 1 абсолютизации достижений американской цивилизации, многие из которых имели отдаленное сходство с идеалами, провозглашенными «ощами-осюватепями».
Возможно, что первое издание романа под названием «Мишурный век», выпущенное в 1874 г. под редакцией НАНекрасова и МЕ.Салгыкова-Щедрина, точнее передавало смысл ироничного авторского подхода к реалиям повседневной жизни. Искусственный глянец, наведенный с помощью позолоты, не мог скрыть всех «гнойных язв, лежавших под поверхностью» внешне привлекательного общества4. За его блестящим, но обманчивым блеском и поддельной роскошью лежали многие нерешенные проблемы, наличие которых не могли не видеть современники, эмоционально выражавшие разочарование окружавшим миром. «Позолоченный век», - по образному выражению

исследователя Д.Уэкгера, - был временем радужных иллюзий, самодовольным миром, который спешил жить и одновременно увязал дырявыми башмаками в грязи»5. Именно поэтому последняя треть XIX в. стала «периодом огромных надежд и в равной степени таких же огромных, не оправдавшихся ожиданий и разочарований»6. Среди многочисленных мегафор, которыми ученые щедро наградили этот период истории, есть и «великое пиршество», и «век излишества», и «ксрпора-] э тивное государство», и «век перемен^. Чем же на самом деле была эта эпоха американской истории?
! Период после окончания гражданской войны 1861-1865 гг. считается временем рождения
индустриальной Америки, для которой были характерны бурные темпы индустриализации, создание тяжелой промышленности и развитой инфраструктуры, внедрение науки и техники, рост городов и кардинальное изменение социальной структуры общества8. В современной науке, руководствующейся цивилизационным, историко-культурным подходом к изучению истории, процессу перехода от традиционного к индустриальному обществу придан универсальный характер. Закономерности и стадии структурной модернизации общества находят почта во всех странах. Становление индустриального общества означало обновление не только его экономических структур, речь шла о качественной трансформации всех остальных сфер, их приспособления к новым веяниям времени. Существенным преобразованиям подвергся не только способ общественного производства, но и образ жизни, политическая и духовная культура нации. По охвату сфер общественного развития модернизация являлась многосторонним феноменом, который становился объективным фактором преобразования общества. Другое дело, что в каждой стране переход от аграрного к индустриальному ; обществу обладал не только рядом специфических черт, его отличала неравномерность и разная динамика развития, определяемая особенностями самой модели цивилизации9. Процесс модернизации в разных исторических условиях имея многообразные формы проявления.
США вступили на путь модернизации раньше большинства держав мира. Еще недавно малоизвестная и провинциальная страна предстала, говоря поэтическим слогом У.Уитмена, «уверенной в себе, устремленной вперед, озирающей весь мир «державой»10. Ее лидерство в процессе модернизации являлось естественным результатом особенностей исторического развития. Полностью оправившись от разрушительных последствий гражданской войны, она вышла на качественно иной уровень социально-экономического и политического развития. Ее экономика приобрела ярко выраженный трестированный характер, достигнув более высокой степени монополизации, чем в Европе. В течение нескольких десятилетий, в рамках жизни поколения, аграрные Соединенные Штаты превратились в одну из самых мощных в мире промышлнных держав.
Поэты, воспевая процветание нации, сочиняли в ее честь оды: «Ты - словно громадный корабль, что подходит к причалам порта, осевший по ватерлинию под тяжестью груза; как сыплется дождь с небес, как испарения идут с земли, так сыплются на тебя и идут от тебя дары и богатство. Ты -избранница мира!»11. Темпы экономического роста были чрезвычайно высоки, поэтому США к началу

История уподоблялась кораблю, на котором нация совершала счастливое провиденциальное путешествие по заранее согласованному маршруту. Что же касается сферы политики, то здесь произошел отказ не только от традиционной проблематики, но и общепринятых в прогрессисгской историографии трактовок общественно-политических явлений. Согласно новой интерпретации политика следовала канонам либерального единомыслия, поскольку именно либерализм определял программные установки и характер деятельности паршй. Существовавшие между ними расхождения по отдельным положениям не исключали совпадения их позиций по принципиальным вопросам социально-экономического и политического развития. Разница между республиканцами и демократами заключалась лишь в том, кому в большей степени благоволила удача197.
Концепция «согласованных интересов» была представлена как методологическая альтернатива прогрессисгской школе. Однако противопоставление прежней парадигме означало откат общественных наук назад: история идей рассматривалась не как компонент истории, а в качестве некоей обособленной и самодостаточной сущности. При подобной трактовке изображение излюбленных персонажей прогрессисгской парадигмы - от ТДжеферсона до ФДРузвельта -становилось менее привлекательным и героическим, так как им не с кем было сражаться в бесконфликтном обществе. Напротив, привлекательнее выглядели главные «злодеи» прошлого - от Гамильтона до Рокфеллера. Они считались «частью легенды об урбанизированной Америке», творческими личностями, много сделавшими для процветания нации.
Абсолютизирование консенсуса принижало значение роли реформаторов, выступавших с критикой существовавшего политического устройства. Если раньше радикализм аграрного и рабочего движения ассоциировался с линией прогресса, то теперь он трактовался как отклонение от магистрального пути развития. ДБурсгин, например, жестко очерчивая границы «американского

эксперимента», отмечал, что популистская партия призывала «не просто к мятежу, а к революции» . Ему вторил Р.Хофстедгер, который в нарушении принципа историзма стремился видеть в популизме преимущественно «темные стороны». В его интерпретации массовый социальный протест выглядел движением, «обращенным в прошлое», а его участники были людьми невежественными, враждебными демотратическим веяниям199.
Цена издержек подобного методологического подхода была велика. Отказ от изучения многих социально-экономических и полигаческих сюжетов, плохо вписывавшихся в общую схему консенсуса, сужал исследовательский потенциал. Так, Бурсгин в трилогии «Американцы» вообще не рассматривал взрывоопасных политических тем. Его главное внимание было сосредоточено на нейтральных объектах - развитии техники, транспорта, рекламы и средств массовой информации, сделавших в конце XIX в. качественный скачок в развитии. Под пером Харца исчезли революции и стали «невидимыми» национальные меньшинства, а Хофсгедтер не реализовал свой замысел о роли насилия в жизни общества. Со временем стремление изображать историю в качестве «бесконечного