Пасхальный текст в русской литературе XIX века

• Автор: Николаева, Светлана Юльевна
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2004
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 218 с. + Прил.(46 с.)

ГЛАВА 1. Русский пасхальный текст начала XIX века

1.1. Пасхальные поэтические произведения

1.2. Истоки пасхального текста 1/3 XIX века.

Образ пасхального праздника в творчестве Н.В. Гоголя

Глава 2. Пасхальная словесность в России

второй половины XIX века

2.1 Образный строй Воскресения Христова в поэзии

2.2. Русская художественная периодика и Образ Праздника Праздников в ней

2.3. Особенности праздничных изданий

2.4. Жанровое многообразие пасхальных текстов

ГЛАВА 3. Пасхальный текст конца XIX века

3.1 Н.С. Лесков - теоретик и создатель календарно-духовных текстов
3.2. Пасхальные идеи Ф.М. Достоевского
3.3. Календарно-духовные искания М.Е. Салтыкова-Щедрина
3.4. Пасхальные традиции в творчестве Л. Толстого
3.5. Многообразие пасхальных образов мотивов и жанров
в творчестве А.П. Чехова
3.6. «Пасхальный бум» конца XIX века
Заключение
Список использованной литературы
Приложение

Повествовательные тексты, называемые календарными, по своей природе тесно связаны с тем праздником, о котором повествуют. В настоящее время существуют четыре термина, обозначающие это явление: первый - «Календарные» - в работах Е. В. Душечкиной [432, 433]; второй - дан американским филологом X. Бараном [348, 248-328]-«Праздничная литература»; общепринятый - «Святочная литература» - встречается в работах М. Кучевской, И.Н. Чугуновой и др.; четвертый встречается в работах И.Г. Минераловой и некоторых других ученых, которые называют приуроченные к христианским датам тексты - «Православной литературой».
Е.В. Душечкина впервые обратила внимание на разрушение фольклорного текста, которое происходит при исполнении «на заказ» и приходит к выводу: «Календарная словесность, ее природа и жанры, ее особенности, обусловленные временем функционирования, изучена далеко не достаточно. Более всего обращала на себя внимание исследователей народная календарная поэзия, иначе называемая «поэзией календарных праздников» [433, 7]. Обрядовые песни, которые исполнялись в течение зимних праздников (подблюдные колядки, щедровки), весенние песни (веснянки), сопровождавшие обряд заклинания весны, песни, связанные с обрядностью Ивана Купалы, собраны и изучены глубоко и обстоятельно [см.: 333, 385, 450, 470, 472, 473, 553, 573, 581, 582, 593, 648, 658, 662, 759, 761, 771 и др.]. Однако календарная словесность далеко не ограничивается поэзией народного календаря. Аграрный (сельскохозяйственный) календарь - лишь один из календарей, которые обычно функционируют в той или иной культуре одновременно и параллельно друг другу» [433, 7]. За каждым календарным праздником закрепляется определенный комплекс сюжетов1. Как пишет В.Н. Перетц, «предания сосредоточиваются календарно вокруг каких-то дней» [565, 7]. Сюжеты устных календарных рассказов, приуроченных к Пасхе2 в основном сосредоточены вокруг разнообразных поверий и обрядов, связанных с пасхальными празднествами. Список таких текстов весьма разнообразен: от «суеверных»3 рассказов, «этиологических» рассказов и басен4, преданий5, легенд6, в том числе и христианских легенд7, духовных сказок8 до малых фольклорных форм, приуроченных-■ к определенным датам.
X. Баран называет этот пласт литературы «Праздничная». Этот термин, на наш взгляд, не точен, так как существуют различные виды праздников, в т.ч. языческие, светские, революционные, семейные и т.д.
1 Определенный комплекс сюжетов быличек заклеплен и за днями недели [см. например: 347, 192].
2 См., народный пасхальный рассказ («пасхальную былинку») о домовом,заезживающим лошадей, записанную во Владимирской губернии в 1899 году. [634,18-20].
3 «Последний день Иуды», «Злая женщинаи добрый дух» [132,363-364], «Рыбий клеек» [132,310-311], «Как братья клад искали» [132,323-325], «Водяной и его дочь» [132,418-419]; в Троицын день «Леший водил"[132,410].
4«Построение Горно-Шелтозерской Ильинской церкви» (В святую Пасху) [132,483484], «Колокол церкви Город-ца» [132,488].
5 «Суворов и мезенский солдат» (в пасочную ночь) [132,252-253].
6 «Пятница» [13,430433].
7 «Христов братец» (события на Светлый день) [132, 523]; «Отчего Осина дрожит» (О Иуде) [132, 531-532].
8 «Василий-царевич и Елена Прекрасная» [260,2, 98-103].

Щ) Общепринятый термин «святочная литература» также не совсем точен, так
как не включает пасхальный текст. Исследователи пытаются найти удачный термин, не случайно Б. Федоров называл свои произведения «Вечерние рассказы» (1829). Слово «Вечера» полюбилось многим составителям сборников («Вечера моей бабушки»; «Вечера на кладбище», «Вечера на святках: Собрание русских повестей» 1833, «Зимние вечера», «Крещенский вечерок» 1838, «Вечерние беседы»). Салтыков-Щедрин пытался ввести в обиход термин «Невинные рассказы» (1863). Засодимский и Поселянин называли их «задушевными» (П.В. Засодимский «Задушевные рассказы»^ 1883; Е. Поселянин «Задушевные беседы»), призывая подумать о душе. «Нравоучительными» называла их С.М. Макарова («Нравоучительные рождественские рассказы»), видимо, призывая читателей обратиться к *' нравственным проблемам в семье и обществе. Составители сборников внесли
свой вклад, называя их «душеполезными» («Душеполезное чтение 1876», «Христианские добродетели»; Сборник поучений, бесед, религиозно-нравственных статей и рассказов'1905; «Духовные посевы: Краткий сборник рассказов, статей и стихотворений», «Духовно-нравственное чтение для народа, школы и семьищ 1995 ; «Духовные основы русского национального воспитания» Хрестоматияг 1994, «Православное семейное чтение на каждый день» 1996 ). Интересно и то, что некоторые авторы экспериментируя над жанром, придумывали нечто новое (Стечкин «Прогулка». Праздничный очерк,'1899 ; А.П. Чехов «Гадателыцики и гадальщица»: Подновогодняя картинка; A.C. Суворин «На жизнь и смерть»: Рож-У дественская загадка, 1880 , «Пасхальный подарок детям Отрочество господа Иисуса Христа» Написал Священнослужитель Симеон Вишняков 1880 ).
На наш взгляд более точное терминологическое обозначение этого вида литературы - календарно-духовная, таким образом уточняя содержательную основу произведений. Нам представляется, что она в свою очередь разделяется на святочную, рождественскую, крещенскую и пасхальную. Внутри каждого из этих разделов существуют более мелкие деления (новогодние, масленичные, великопостные, троицкие и т.д.) Календарно-духовная литература - это развивавшийся с древности и сложившийся к концу XIX века пласт русской словесности. Об этом свидетельствует закрепление за ним устойчивого набора признаков (мотивы, образы, сюжеты, композиция, и, наконец, рефлексия над жанрами (размышления о его форме и пародирование). Число произведений этой словесности исчисляется #! многими тысячами, включает множество жанров: от романа, до повести, рассказа и многих других (советов, силуэтов, картинок и т.д.)
Часто календарно-духовную литературу ограничивают жанром - рассказ. Это неверно, хотя, безусловно, рассказ доминирует. Как замечено исследователями в конце XIX века почти каждая газета этого времени, столичная и провинциальная, почти каждый журнал считали необходимым напечатать на праздник, приуроченный к ним рассказ (а чаще всего - серию таких рассказов), [433,194-195]. Но и здесь необходимо уточнить, что каждый праздник предъявлял свои требования и поэтому появились такие виды рассказа, как святочный9, рождест-

9 А. Шаховской «Нечаянная свадьба»: Святочный рассказ 1834; К. Баранцевич «Буран»: Святочный рассказ/1901; В. Набоков «Нежить»; Святочный рассказ^ 1921, и др.
книгам (Исайи, Иеремии, Иезекииля) и к псалмам Давида. Если же обратиться к прогимнам Литургии: «Слыши, Дши, и виждь, и приклони ухо Твое <..> Во всю землю изыде вешание их, и в концы вселенныя глаголы их"
Восстань, Пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею Моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей [200, 1, 256].
В стихотворении находим ситуацию, напоминающую преображение, что приближает его к пасхальным традициям. Христианские элементы: "шестикрылый серафим", "ангелов полет", взывающий "Бога глас"; много адекватностей -переход Пророка из одного состояния в другое, Божеское воззвание свыше. Пророк — всецело творение Господне, — как бы евангельское "Его слушайте".
Выдающийся представитель русского философского романтизма В.Ф. Одоевский, выдвигая, "подобно немецким романтикам <...> на первое место в системе искусств музыку — "прямой язык души" [475, 2, 601], подчеркивал при этом, что "характер нашей музыки, имеющей свое основание в христианской религии, совершенно отличен: наша музыка,<...> наполняя душу благоговением, возвышает ее к неопределенному, неизъяснимому" [148, 2, 160] 16 мая 1830. В.Ф. Одоевский пометил в своей записной книжке: "Что наиболее меня убеждает в вечности моей души — это ее общность <.. .> Оттого поэт и философ одно и то же <.. .> В религии соединяется и то и другое <...> Оттого душа человека божественна, оттого высоко звание человека, а тем более поэта или философа, как жрецов святилища, наиболее близких к божеству" [148, 2, 177]. Отсюда, по Одоевскому, проистекают пророческая суть и миссия поэта: "Поэт — пророк. В минуты вдохновения он постигает сигнатуру периода того времени, в котором живет он, и показывает цель, к которой должно стремиться человечество" [148,2, 178].
Интересен образ Пророка в неоконченном лермонтовском стихотворении «Не смейся над моей пророческой тоскою...» (1837)- написанным после тогд как поэт был привлечен к «Делу о непозволительных стихах» на смерть Пушкина. «Терновый венец» - символ страданий, мучений - связан у Лермонтова с представлением о судьбе поэта. Образ этот восходит к стихам Евангелия, изображающим издевательства римских солдат над приговоренным к распятию Спасителем [Мф, 17: 29-31; Марк, 15: 17-20; Иоанн, 19: 1-5]. «Нет, нет, - мой дух бессмертен силой» - констатирует поэт, «Мой гений веки пролетит; / И эти ветви над могилой / Певца - страдальца освятит» («Дереву», 1830). «Но есть, есть Божий суд...» - тема Божьего возмездия за грехи проходит через всю Библию; в Евангелии говорится о Страшном суде, который свершится над всеми жившими людьми во время Второго пришествия Христа на землю [Мф, 13: 30, 24: 30-31, 25: 32-46; Иоанн, 5: 28-29]. «Терниями клевет» окружено в свете имя Одоевского («Памяти А.П. Одоевского»). «Венец певца, венец терновый» принадлежит самому Лермонтову. Впервые было напечатано без последней строки и с точками вместо слова «плаха» в литературном сборнике «Вчера и сегодня» (1846). Несомненна преемственность лермонтовского «Пророка» (1841) от пушкинского. Те же образы в одном из последних стихотворений «Выхожу один я на дорогу...» (1841). Образ пустыни, внемлющйй Богу, пробуждает воспоминание о пустыне, изображаемой