Маскарадность и французская литература XX века

• Автор: Гринштейн, Аркадий Львович
• Шифр специальности: 10.01.05
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 1999
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 379 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ. МАСКАРАДНОСТЬ КАК МЕТАКОНЦЕПТ И МЕТАФЕНОМЕН
Топос маски в литературе XX века
Маскарадность как комплекс культурных феноменов и как метаконцепт
Соотношение понятий «карнавал» и «маскарад»
ГЛАВА I. КОНЦЕПТ ИГРЫ В НАУЧНЫХ ДИСКУРСАХ XX
ВЕКА
Концепт игры в предметно-теоретическом дискурсе и в дискурсе прикладных дисциплин
Концепт игры в философских дискурсах
Концепт игры и другие проявления топоса маскарадности в дискурсе культурологии
возможности построения семантической модели игры
ГЛАВА И. ТРАНСФОРМАЦИЯ ЭЛЕМЕНТОВ КАРНАВАЛА: АКТУАЛИЗАЦИЯ ТОПОСОВ В КАРНАВАЛЬНОЙ И МАСКАРАДНОЙ КУЛЬТУРЕ
Топос маски в мифе
От карнавала к маскараду
эволюция концепта Шеай'ит типсН
Мотив «Галантных празднеств» в поэзии и живописи рубежа Х1Х-ХХ веков
ГЛАВА III. МАСКАРАДНЫЕ МОТИВЫ И ТОПОСЫ В СОТИ АНДРЕ ЖИДА «ПОДЗЕМЕЛЬЯ ВАТИКАНА»
Мотив избрания - увенчания - развенчания - умерщвления карнавального короля в маскарадном тексте
Топос избрания - увенчания - развенчания - умерщвления карнавального короля в Сети Андре Жида «Подземелья Ватикана»
Топос одежды в «Подземельях Ватикана»

ГЛАВА IV. ИГРА КАК СПОСОБ ОРГАНИЗАЦИИ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА:
«ФАЛЬШИВОМОНЕТЧИКИ» АНДРЕ ЖИДА
«Фальшивомонетчики»: пародия как игра
Игра-пародия: «рассредоточение» образа автора-повествователя (образы Эдуарда и Пассавана в системе образов романа)
Совпадения и случайности: этико-эстетическая проблематика и принцип поэтики
Игра автора с читателем: вмешательство автора в ход
повествования: ремарка-комментарий
Композиционный принцип: случайность и совпадение: игра автора
Театр и театральность в романе: топос игры
ГЛАВА V. КВАЗИКАРНАВАЛЬНЫЕ ЭЛЕМЕНТЫ В
РОМАНАХ Л.-Ф.СЕЛИНА
Топос избрания - увенчания - развенчания - умерщвления карнавального короля в романе Л.-Ф.Селина «Путешествие на край ночи»
топос Любви / рождения / секса в маскарадном дискурсе
топос еды в маскарадной культуре
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ПРИЛОЖЕНИЕ
КВАЗИКАРНАВАЛЬНЫЕ МОТИВЫ И ОБРАЗЫ В РОМАНАХ 14 МИЛЛЕРА
ПРИЛОЖЕНИЕ 2,
РОМАН М.М.БУЛГАКОВА “МАСТЕР И МАРГАРИТА” В КОНТЕКСТЕ МАСКАРАДНОЙ КУЛЬТУРЫ

ВВЕДЕНИЕ. МАСКАРАДНОСТЬ КАК МЕТАКОНЦЕПТ И МЕТАФЕНОМЕН
ТОПОС МАСКИ В ЛИТЕРАТУРЕ XX ВЕКА
К концу столетия совершенно очевидным, если не банальным, стал тезис о том, что начало нынешнего века ознаменовалось решительной сменой всей парадигмы европейской культуры (и всей мировой культуры); при том, что зарождение этого процесса восходит, по-видимому, еще к началу Нового времени, именно в XX веке стало возможным его (само-) осмысление: изменения, произошедшие в пространстве культуры, проявляются теперь особенно отчетливо и носят систематический характер, затрагивая все уровни культуры.
Одним из элементов культурного поля, претерпевших наибольшую смысловую трансформацию, представляется топос маски, который, присутствуя в культуре любой эпохи, в- ходе смены парадигмы из относительно периферийного, маргинального становится одним из центральных. Представляется, что изменение содержания этого топоса и его положения в пространстве культуры, характера и степени его взаимодействия с другими культурными элементами может служить, с одной стороны, индикатором, маркером происходящей смены парадигмы, с другой - предметом рефлексии, направленной на осмысление самой з гой парадигмы.
Активное обращение художников, принадлежащих к разным национальным и культурным традициям, исповедующих различные (и даже противоположные), эстетические или политические воззрения, работающих в разных жанрах, к образу маски, к темам, так или иначе связанным с маскарадом, перевоплощением, притворством, обманом, к мотиву маски, к проблемам подлинности

связанную с несоответствием между используемыми методами, материалом и концепцией Бахтина, когда
«потолок» интерпретатора и существо интерпретируемого им принадлежат до такой степени разным уровням и прямо противоположным ментальностям, что то, что в понятиях Бахтина называется «радикально новой авторской позицией» по отношению к «антигерою» современной культуры («подпольному человеку»), становится, без всякого преувеличения, реальностью понятия. Эта вторая тенденция в особенности выражается в истолкованиях «карнавальной культуры» и «карнавализации»: здесь иногда даже противники постмодернистской «деконструкции» сами прибегают к деконструкции, превращая «карнавализацию», т.е. радикальную противоположность деконструкции, в своего собственного Двойника, деконструируемого по «подпольной» логике, т.е., по Бахтину, с «лазейкой» для себя42
Представляется, что сложившаяся в современном литературоведении традиция интерпретации концепции карнавала М.М.Бахтина не исчерпывает всех возможностей, потенциально заложенных в этой концепции. При всей очевидности значения понятий «диалог» и «полифония» для изучения важнейших аспектов теории романа плодотворным видится и рассмотрение других аспектов этой концепции и, соответственно, использование бахтинского концепта «карнавал» вне понятия «диалог». Естественно, принципиально важной работой М.М.Бахтина становится в этом случае не наиболее часто цитируемая книга «Проблемы поэтики Достоевского», где, собственно, и разработана концепция диалога и полифонического романа, но «Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса»,
42 В.Л.Махлин. Бахтин и Запад (Опыт обзорной ориентации). // Вопросы философии. 1993. №3. С. 135.