Художественная концепция творческой личности в произведениях В. Набокова

• Автор: Мещанский, Александр Юрьевич
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2002
• Место защиты: Архангельск
• Количество страниц: 207 с.

СОДЕРЖАНИЕ
Введение
Глава I. «Трагедия господина Морна» как предтеча русской прозы В. Набокова.
Глава II. Метафизическая природа творчества в художественном мире
В. Набокова
§ 1 Трансцендентное в набоковском космосе
§ 2.0 двух типах набоковских героев
§ 3. Мотивный спектр набоковских произведений
§ 4. Проблема двойничества в прозе В. Набокова
Заключение
Список использованной литературы

ВВЕДЕНИЕ
Творчество В. Набокова привлекает внимание исследователей уже второе столетие. Войдя в литературу на исходе Серебряного века, он прочно занял в ней своё место и стал бесспорным классиком русского литературного зарубежья. Произведения писателя находили отклик в литературнокритических работах как его современников (В. Ходасевича, В.Вейдле, П. Бицилли, Г. Адамовича, Г. Струве, М. Осоргина, А. Савельева, К. Зайцева, М. Цетлина), так и в исследованиях современных критиков (А. Мулярчика, В. Старка, А. Долинина, В. Александрова, Л. Рягузовой, Б. Аверина, А. Арьева, И. Сухих, А. Зверева, В. Ерофеева, Г. Хасина, М. Ямпольского, Н. Фатеевой, М. Липовецкого и др.).
Художественное наследие В. Набокова давно вызывает споры в литературном мире. Реакция критики на произведения писателя была разной: резкие, язвительные отзывы Б. Зайцева, В. Варшавского, Ю. Терапиано, Г. Адамовича «уживались» с менее категоричными рецензиями В. Ходасевича, Г. Струве, П. Бицилли, М. Цетлина и др.
В литературной критике можно выделить два аспекта в исследовании творчества В. Набокова:
1) метафизический, исследующий философско-эстетические взгляды В. Набокова и их отражение в его творчестве;
2) конструктивный, занимающийся изучением «жизни приёмов» в произведениях писателя и всевозможных функций игровой поэтики.
Кроме того, в критических работах неоднократно предпринимались попытки установить взаимосвязь набоковского творчества с литературными течениями Серебряного века. Так, о связи В. Набокова с символизмом писал В. Александров, с акмеизмом - М. Липовецкий, с футуризмом - Н. Букс, с неоромантизмом - И. Есаулов. Кроме того, предпринимались попытки связать творчество В. Набокова с такими художественными методами, как

экзистенциализм (С. Семенова) и «фантастический реализм» (А. Злочевская). Работы многих набоковедов посвящены и вопросам, связанным с выявлением тематических доминант, центральных мотивов, интертекстуальных отношений, доминирующих метафор, пародийных отсылок и всевозможных художественных приёмов, встречающихся в текстах писателя.
Пристальный интерес вызывает у набоковедов вопрос о так называемом «феномене» набоковского творчества (Н. Анастасьев, О. Дарк). Суть проблемы - в поиске «ключа», «основы набоковского творчества». Одни исследователи видят этот «ключ» в трагическом разрыве писателя с его родиной, навсегда утраченной им после революции 1917 года (3. Шаховская, В. Ерофеев, О. Гурболикова, А. Бессонова, И. Броуде), и вполне закономерно, что для них в творчестве В. Набокова оказывается доминирующей тема памяти. По мнению других, «загадка Сирина» кроется в «игре самочинных приемов» (В. Ходасевич, а также А. Люксембург, Г. Рахимкулова и др.), соответственно для них «феномен Набокова» - это, прежде всего, «феномен языка», художественной формы (А. Люксембург, Г. Рахимкулова). Некоторые исследователи считают, что ведущей темой в произведениях В. Набокова является тема «потусторонности» (В.Е. Набокова, Ю. Айхенвальд, В. Александров, П. Кузнецов). Существует и точка зрения, сторонники которой утверждают, что тема творчества Сирина - «само творчество» (В. Вейдле, И. Голенищев-Кутузов, Л. Рягузова, М. Липовецкий).
В потоке исследований, авторы которых нередко «подгоняют»
В. Набокова под собственные доктрины, восприятие живого многообразия набоковского космоса затруднительно. Подходы к творчеству писателя как «феномену языка» или «феномену идей» в некоторой степени односторонни. Несколько сомнительными представляются утверждения ряда набоковедов о том, что «ключи» к пониманию феномена Набокова-писателя нужно искать исключительно в его «трагическом расколе» с родиной или в «игровой»

«реальный» и иллюзорный («неверный мир отражений») разделены как предмет и его декорация, герои и призрак (двойник, тень). Границей между ними служит, с одной стороны, зеркало (особая «призма», преломляющая «миры»), с другой - «олакрез», за которым «раковинный гул вечного небытия», дурной сон, (лжебытие), отчуждение от «Я», темнота» [Рягузова 1999: 20]. Таким образом, В. Набоков сосредоточивает внимание не столько на событиях и каких-либо фактах, сколько на восприятии их героями и выявлении различий в особенностях видения ими окружающего мира. Зеркала в набоковском космосе отражают мир таким, каким его воспринимает тот или иной персонаж, а в итоге и сам читатель. «Зеркальный ад», в который попадает Смуров, обусловлен спецификой его мироощущения, искажающего действительность. Способность Цинцинната «переходить в другую плоскость» и видеть мир в «новом свете» тоже отражается в «бегущем отблеске поворачиваемого зеркала» [IV: 119]. Зеркало у Набокова - это отражение души человека, его истинной сущности.
Образ зеркала как средство выражения мотива двойничества также
впервые встречается в «Трагедии господина Морна». В кульминационной
сцене трагедии - покушении Гануса на жизнь Морна оба героя всматриваются
в зеркала. Но восприятие своих отражений у них разное. Для Морна зеркало
является «способом» проникновения в мир «реальный», способом
восстановления целостности личности, обретения своего Я:
Стой сердце! Жаркий, жаркий клекот, гул встает, растет в груди... Нет! Нет!Есть способ: глядеться в зеркало, чтоб удержать рыданье, превращающее в жабу лицо
[Набоков 1997: 70]
В отличие от Короля, Г анус боится зеркал. Окружающий мир он воспринимает через «олакрез» - «неверный мир отражений». Набоковский палиндром «олакрез» в данном случае представляет иную ипостась зеркала - кривую. В