Роман И.А. Гончарова "Обломов" : Система персонажей и ее авторская интерпретация в критических статьях

• Автор: Ким Чжон Мин
• Шифр специальности: 10.01.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2004
• Место защиты: Санкт-Петербург
• Количество страниц: 142 с.

Глава 1: Специфика интерпретации текста в литературно-критических статьях Гончарова и гончаровская концепция «типа»
1.1. Романные конфликты в зеркале гончаровской критики. Концепция «типа»
1.2. «Свое» в «чужом» тексте: «типы» и «идеалы» в статьях Гончарова «Мильон терзаний» и «Опять “Гамлет” на русской сцене»
1.3. Тип «лишнего человека» в статьях Гончарова (к полемике об Обломове как «лишнем человеке»)
Глава 2: Поэтика парных конструкций в романе «Обломов»
2.1. «Сердце» и «ум»: Обломов и Штольц
2.2. «Умное сердце»: Ольга Ильинская и Агафья Пшеницына
2.3. Спутники Обломова: Захар, Тарантьев
2.4. Поэтика парных конструкций и объективность автора
Заключение
Библиография

В последние полтора-два десятилетия интерес к творчеству Гончарова заметно возрос — как в России, так и у западных славистов. При этом все чаще высказывается мнение о загадочности и закрытости художественного мира писателя, о недопонимании особенностей этого мира как критикой, так и позднейшей филологической наукой. Большинство исследователей вынуждены признать, что творческое наследие Гончарова нуждается в более адекватном и современном прочтении и осмыслении. За последние годы изменилась методика и в целом направленность исследований, посвященных Гончарову. От многократно повторенного в работах 1950—1980-х годов исследования «творческого пути» писателя от романтизма к реализму (работы А. П. Рыбасова, А. Г. Цейтлина, Н. И. Прункова, Л. М. Лотман и др.), от анализа гончаровских «характеров» научный интерес переключается в другие области. Благодаря исследованиям последних лет углубилось и усложнилось представление о творческой эволюции писателя, о влиянии на него не только Карамзина, Пушкина, Белинского, Гоголя (что составляет заслугу предшествующих десятилетий и ни в коей мере не оспаривается), но и эстетики Винкельмана, Н. И, Надеждина (его университетского педагога), круга Майковых (Вал. Майкова в особенности), идеологии и поэтики «натуральной школы». Появился ряд обобщающих монографий и статей об эстетике и миросозерцании Гончарова (работы В. И. Мельника, В. А. Недзвецкого, Е. А. Краснощековой, JI. С. Гейро, В. А. Котельникова, О. Г. Постнова, В. Н. Криволапова1 и др.), о художественном методе писателя,
1 Мельник В. И. 1) И. А. Гончаров в полемике с этикой позитивизма: (К постановке вопроса) // Русская литература. 1990. N 1. С. 34—45; 2) Этический идеал И. А. Гончарова. Киев, 1991; 3) О религиозности И. А. Гончарова // Русская литература. 1995. N 1. С. 203— 212; Нсдзвсцкий В. А. 1) И. А. Гончаров — романист и художник. М., 1992; 2) Романы И. А. Гончарова М., 2000, Красиощекова К. А. Гончаров. Мир творчества. СПб., 1997; Гейро Л. С. Судьба Гончарова: Эпизоды и размышления // Ivan A. Gontcarov: Leben, Werk und

• поэтике и стилистике, об отдельных компонентах его художественной
системы — принципах типизации, структуре конфликта, временной организации текста, цитатности, «идиллическом» хронотопе и проч. (работы М. В. Отрадина, П. Е. Бухаркина, Е. И. Лянушкиной, А. А. Фаустова, Т. Б. Ильинской, Г. Димент1 и др.). Более широко публикуется и исследуется литературно-критическое наследие писателя.2 Вышли в свет 7 томов Академического Полного собрания сочинений и писем Гончарова с обширными комментариями
Центром научного внимания по-прежнему остается роман «Обломов», проблематика которого с течением времени приобретает новую актуальность.
• Однако нельзя не признать справедливым мнение О. Г. Постнова, писавшего о
том, что в новейших работах о Гончарове присутствует «пестрота мнений», но отсутствуют споры и научные дискуссии, и в целом «изучение Гончарова как-то с трудом складывается в единый процесс».4 Очевиден, кроме того, дефицит исследований, сопрягающих воедино эстетические принципы Гончарова-романиста и критика.
Wirkung. Köln, Weimar, Wien, 1994. S 25—44; Котслышков В. A. Иван Александрович Гончаров. М., 1993; Постное О. Г. Эстетика И. А. Гончарова. Новосибирск, 1997, Криволапое В. Н. «Тины» и «Идеалы» И. А. Гончарова. Курск', 2001.
1 Отрадии Kl. В. 1) К вопросу о своеобразии эпической объективности в романе И. А. Гончарова «Обломов» // И. А. Гончаров: Материалы юбилейной гончаровской конференции 1987 года. Ульяновск, 1992. С. 115—126; 2) Проза Гончарова в литературном контексте. СПб., 1994; Кухаркин П. Е. «Образ мира, в слове явленный»; (Стилистические проблемы «Обломова») // От Пушкина до Белого: Проблемы поэтики русского реализма XIX—нач. XX в. СПб., 1992. С. 118—135; Ляпушкина Е. И. Русская идиллия XIX века и роман И. А. Гончарова «Обломов». СПб., 1996; Фаустов A. A. I) Роман И. А. Гончарова «Обломов». Художественная структура и концепция человека. Автореф. дисс. ... канд. филол. наук. Тарту, 1990; 2) Фаустов А. А., Савинков С. В. Очерки по характерологии русской литературы. Воронеж, 1998; Ильинская Т. В. Проблема ретроспективности в творчестве И. А. Гончарова: (соотношение художественного и мемуарного образов). Автореф дисс. ... канд. филол. наук. СПб., 2001; Dimenl Galya. The auto-biographical novel of co-consciousness. Florida, 1994; Goncharov’s «Oblomov»: A Critical Companion / Ed. by G. Diment. Evanstone, 1998
2 И. А. Гончаров-критик / Вступ, статья и коммент. Е. А. Краснощековой. М., 1981; Гончаров И. А. Очерки. Статьи. Письма. Воспоминания современников. М., 1986, Гончаров И. А. На родине / Сост., авт. вступ. ст. и нримеч. В. А. Недзвецкий. М., 1987.
3 Гончаров И. А. Поли. собр. соч. и писем: В 20 т. JT., 1997— (издание продолжается).
4 Постное О. Г. Эстетика И. А. Гончарова. С. 28.

романом, в известном письме С. Л. Никитенко (от 8 (20) июня) Гончаров, иначе, с иным пониманием, оценивал «лишних» Бельтовых и Печориных:
«Пресыщение, обломовщина, небрежение данных дарований и человеческого назначения и печальные последствия: угасите силы и подавленная энергия. Да, сто раз да: но что же делать с этим? Сказать: совершишася и затем умереть. <...> Вы справедливо ссылаетесь на Бельтовых, Печориных и т. п. У них горизонт был широк, натура богата, а пищи не было, и они затерялись. У меня пища явилась поздно, и я изнемог еще прежде, пережевать — нет зубов. Впрочем, я обвиняю и себя: я принадлежу к числу тех натур, которые никогда и ни с чем не примирятся: разве идеал, то есть олицетворение его, возможно? Да если б и возможно было — то не дай Бог! Теперь стремление сменяется стремлением, и человек вдет дальше и, следовательно, живет; а можете ли вы представить себе человека вполне удовлетворенного, остановившегося? Нет, это не в нашей натуре, это не цель природы и жизни? Следоват<ельно>, мой удел — или живое, страстное чувство, или мертвый покой, хандра» (8, 287).
В этом (неоднократно цитированном) нисьме-исповеди, размышляя о собственных «идеалах» и о собственном «угасании» и «хандре», Гончаров не упрощает ни личностного масштаба, ни трагизма судьбы «лишних людей». Напротив, его собственная «хандра» и «обломовщина» (что очень важно!) неожиданно оказываются близки их «скучающей лени». Но и в этом письме мы не находим каких бы то ни было развернутых позитивных оценок.
Так или иначе, Гончаров ни разу не высказал суждений — ни в статьях, ни в письмах, исключая процитированные выше тексты, — о главных героях романов своих великих предшественников.
Почему?
На этот вопрос мы попытались дать ответ в разделах 1 и 2 данной главы, исследуя противоречивую семантику гончаровских категорий «тип» и «натура» в их зависимости от фактора времени, психологической (неизменной) или историко-социальной (меняющейся) доминанты.