"Пространство смерти" в европейской литературе XX века : И. Шмелев, Б. Виан, В. Шаламов, А. Солженицын, Ф. Ксенакис

• Автор: Новикова, Полина Александровна
• Шифр специальности: 10.01.01, 10.01.03
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2005
• Место защиты: Самара
• Количество страниц: 221 с.

Глава I. «Пространственность» смерти в литературе XX века
§ 1 «Пространственная форма» в литературе XX века
§ 2 Концепт смерти в гуманитарной мысли XX века
Глава II. Пространство смерти как ключевой уровень пространственной организации романов Б.Виана
§ 1 «Пространство смерти» в структуре романов
§ 2 Смерть в пространстве смерти
§ 3 Карнавализованность пространства смерти
§ 4 Свойства времени в пространстве смерти
Глава III. Пространство смерти в русской литературе XX века
§ 1 Локализованность жизни в пространстве смерти (повесть ШИмелева «Солнце мертвых»)
§ 2 Пространство смерти в «царстве несвободы» («Колымские рассказы» В.Шаламова, «Один день Ивана Денисовича» А.Солженицына, «Она сказала бы ему на острове» Ф.Ксенакис)
Заключение
Список использованной литературы

В XX веке тема смерти стала одной из ведущих в литературе. Во многом это объясняется самим сознанием XX века, которое приняло явные апокалиптические черты, вследствие чего эсхатологическое сознание столетия чрезвычайно обострилось.
На протяжении всего прошлого столетия «трагическое жизнечувствие сгущается, донельзя уплотняется, безбрежно разрастается - переходит в пантрагическое умонастроение»1. Однако уже на рубеже Х1Х-ХХ веков в сознании царит декадентское мироощущение, предчувствие рубежности, переживание неизбежности чего-то нового, ожидаемого со страхом. В конце XIX в. произошли необратимые изменения, касающиеся нового понимания человека, его отношения к миру, нового языка искусства. Противоречия, накопившиеся внутри общества, не могли решаться ходом естественных исторических изменений. Общество оказалось неспособным рационально объяснить происходившие перемены в политике и экономике, новые социальные отношения, новую картину мира.
При этом «кризис духа» оставался идеей, в действительности же это было время технических достижений, экспериментальных наук, время утопий.
Сложилось противоречивое сознание, затронувшее важнейший элемент мировоззрения, - вопрос о закономерностях в природной и социальной действительности. «Вера в жизнь... (я имею в виду жизнь реальную) способна дойти до того, что в конце концов мы эту веру утрачиваем»2, - заявляет
А.Бретон в «Манифесте сюрреализма», определив одной фразой суть конфликта с веком XIX.
Диалектика, «внутренняя дискуссия» «эпохи Заката» объясняется тем, что «исходный пункт всех модернистских построений - Абсурд, убеждение в
1 Великовский С. Умозрение и словесность. Очерки французской культуры. - М.-СПб., 1999. С. 26.
2 Бретон А. Манифест сюрреализма // Называть вещи своими именами. - М., 1986. С. 40.

том, что Бог покинул грешную землю, а с ним ушла и объективная истина, целесообразность и разумность человеческой истории»3.
В XX веке «смерть Бога» стала предметом рефлексии и саморефлексии. Именно с нее начинается «построение» своего рода «Некрополя скончавшихся идолов» (Д. А. Пашкин). Так, вслед за «смертью Бога», определившей философию Ф.Ницше, последовала цепочка «смертей»: «смерть Культуры» (О.Шпенглер), «смерть Автора» (Р.Барт) «смерть Человека» (М.Фуко). В итоге вся гуманитарная мысль XX века стала формироваться и определяться «в веселом утверждении смерти» (Ж.Батай). «Идолы цивилизации» не просто исчезают или уходят, но именно «умирают», при этом маркируется их окончательная, тотальная «смерть».
Идея «смерти Бога» составила исходную посылку философии экзистенциализма, в которой смерть предстает как самоочевидная абсолютная граница любых человеческих начинаний. Человек не должен убегать от сознания своей смертности, а потому необходимо высоко ценить все то, что напоминает ему о суетности его практических начинаний: «смерть для
экзистенциальной философии должна была, согласно внутренней необходимости, занять в понимании человека центральное место в качестве того исключительного обстоятельства, которое обуславливает напряженность личного бытия в ее окончательной невыносимости»4.
Концепт смерти занимает в философии экзистенциализма центральное место в качестве того исключительного обстоятельства, которое «обусловливает напряженность личного бытия в ее окончательной невыносимости»5. Экзистенциалисты исходили из того, что близость, угроза смерти чаще всего заставляет людей задуматься о смысле и содержании своей жизни, «повернуться» от быта, от повседневности к самому бытию, к собственной экзистенции, которая неотделима от существования. ЛШестов
3 Андреев Л. Г. От «Заката Европы» к «Концу истории» // «На границах». Зарубежная литература от Средневековья до современности. - М., 2000. С. 243.
4 Больной Отто Ф. Философия экзистенциализма. - СПб., 1999. С. 101.
5 Больнов Отто Ф. Указ. соч. С. 101.
Ж.Батай приходит к выводу, что «никакого роста не бывает, а происходит лишь связанное с роскошью расточение энергии под разными обличьями!»125.
Как следствия давления жизни Ж.Батай выделяет расширение пространства с одной стороны, либо расточительство, или роскошь с другой. Простейшая форма роскоши - поедание, которое несет с собой смерть, но «в случайной ее форме». Самой примечательной формой случая, когда «давление устраняет возможности, избыточные по отношению к наличному пространству»126, является смерть.
Такая метафора смерти как роскошества, с точки зрения Ж.Бодрийяра, связана с тем, что У Ж.Батая смерть рассматривается как принцип избыточности: «Батай ... полагает ее (смерть) как исступленность,
сверхизобильность и избыточность обменов. Смерть - это всегда уже имеющийся избыток и доказательство того, что жизнь недостаточна лишь при изъятии из нее смерти»127.
Жизнь желает продлиться любой ценой, поэтому ее уничтожение оказывается бесценной роскошью. Вначале роскошь смерти воспринимается как отрицание нас самих, однако впоследствии, - «как глубинная истина движения, внешним выражением которого является жизнь»12. Смерть оказывается ослепительным движением самой жизни.
Согласно принципу энтропии, потеря энергии - это знак возвращения к абсолютному покою, то есть исчезновению энергии. С этой точки зрения смерть оказывается неподвижностью, прекращением движения. Для Ж.Батая же, напротив, смерть - это движение самой жизни, «развертывание творческих
сил негативности». «Смерть выступает как жизнеутверждающее начало, как

возглас восхищения вслед уходящей жизни»
125 Там же, С. 29.
126 Там же, С. 28.
127 Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. - М., 2000. С. 277.
128 Батай Ж. Проклятая доля. - М., 2003. С. 31.
129 Батай Ж. Теория религии. - Минск, 2000. С. 47.