Проблема атрибуции, установления и распространения текста древнего славянского памятника "О писменахъ черноризца Храбра"

• Автор: Трембовольский, Яков Леонидович
• Шифр специальности: 10.02.03
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 1985
• Место защиты: Минск
• Количество страниц: 215 c. : ил. + Прил. (70 с.: ил.)

Традиционной и шесте с тем неизменно актуальной областью славистики является кирилло-мефодьевская проблематика. В центре палеославистических работ, начиная с исследований Добровского, Копитара, Востокова, Калайдовича, находились и находятся проблемы создания и соотношения двух существенно отличающихся друг от друга славянских алфавитов (глаголицы и кириллицы); воссоздание исторических реалий деятельности славянских первоучителей и их учеников; оценка и анализ их оригинального творчества, выявление характерных особенностей их переводческой "техники" и т.д. Учеными-палеославистами многих поколений были открыты, обнародованы и описаны валшейшие письменные памятники древнейшей поры.
рун, Калюта 1981, с. 286), "первый очерк истории славянской письменности" (Флоря 1981, с. 7), первое публицистическое произведение славян (Динеков 1979, с. 131).
"О писменехъ чрьноризца Храбра" - незначительный по объему, но чрезвычайно емкий в содержательном отношении памятник начального периода славянской письменности. Не связанный ни с догматикой, ни с культом христианской церкви этот оригинальный древнеславянский памятник отвечал самым актуальным и насущным потребностям времени. Светскость этого произведения (уникальная для всей древней славянской литературы начального периода), его меньшая зависимость от канонов и клише средневековой системы жанров определяют высокую степень доверия и содержащимся в нем сведениям. В многочисленных палеославистических исследованиях, а особенно в работах по истории славянской письменности, ссылки на сведения из "О писменехъ" приводятся, как правило, без какихВ ряду таких памятников ризца Храбра" - "первый
писменехъ чрьнопервый славянский филологический трактат" (Суп-

либо оговорок о возможной их недостоверности (в отличие, скажем, от памятников агиографических). В силу этого-мы можем даже говорить о существовании своеобразной презумпции доверия к "О писме-нехъ" у ученых, которая заставляет их искать естественные и убедительные объяснения всем "темным” и спорным местам "О писме-нехъ", а не видеть в них только поздние напластования, купюры, интерполяции или порчу текста. И это несмотря на то, что самым ранним датированным списком ”0 писменехъ" является Лаврентьевский список 1348 года, т.е. только Х1У века. Такое ценностное отношение к ”0 писменехъ" обусловило обостренный интерес к проблемам его атрибуции, интерпретации текста, установления времени и места его создания, причем характерной чертой этих работ является стремление их авторов предельно локализовать место создания памятника (с точностью до конкретного географического названия: Преслав, Кутмичевица, Солунь и т.д.) и время его создания (с точностью до года и даже лолугода). Это стремление к "точности" в датировке создания "0 писменехъ" и в датировке событий, в нем излагаемых, естественно объясняется тем, что "0 писменехъ’ - единственный древний славянский документ, сугубо посвященный истории славянской письменности и в силу этого требующий такого подхода. Значительный вклад в изучение "0 писменехъ" внесли такие крупные ученые, как К.Ф. Калайдович, П.И. Шафарик, И.В. Ягич, О.М. Бодянский,
Б.И. Ламанский, И.И. Срезневский, А.И. Соболевский, А.Ф. Гильфер-динг, Н.К. Грунский, Г.А. Ильинский, П.А. Лавров, С.Г. Вилинский, В.Н. Златарский, Йордан Иванов, С.М. Кульбакин, А. Мазон, Р. Нах-тигал, Й. Вайс. В 50-80-х годах нашего века памятник стал предметом исследования в книгах K.M. Куева, А. Джамбелуки-Коссовой,
Б.Н. Флори, работах В. Велчева, Э. Георгиева, И. Гошева, И. Гы-лыбова, П. Динекова, И. Снегарова, М. Дамяновой, Е. Дограмаджи-

евой, Кл. Ивановой, Б. Симеоновз, Й. Вашицы, Й. Влашека, А. Достала, Ф.В. Мареша,. В. Ткадльчика, В. Мошина, Й. Тота, С.Б. Бернштейна, Т. Ямамото и др.
Одной из актуальных задач современной славистики является "работа по дальнейшему сбору, описанию, публикации и монографическому изучению письменных памятников" (Супрун, Калюта 1981, с. 410). Именно в рамках указанной проблематики выполнено наше диссертационное исследование. Это монографическое лингво-филоло-гическое изучение памятника, включающее в себя публикацию новых списков. Масштабы диссертации позволяют решать не только конкретные проблемы атрибуции, места, времени создания "0 писменехъ", установления и распространения его текста, но дают возможность выйти на решение других, более общих и частных проблем, фоновых по отношению к "О писменехъ", но представляющих самостоятельный славистический интерес: это создание и соотношение глаголицы и кириллицы; состав глаголического алфавита; специфические особенности возникновения двух книжных школ в Болгарии - Преславской и Охридской; стилистический анализ произведений, вышедших из этих школ; анализ (цифровой) характера распространения древнеболгарских произведений на Руси; культурно-семиотические особенности русской рукописной работы в ХУТ и ХУЛ вв.; состав т.н. смешанных сборников и ряд других проблем.
Такое многоаспектное комплексное исследование "О писменехъ" представляется особенно актуальным на современном этапе изучения памятника. За 160-летнюю историю изучения "О писменехъ" (мы ведем отсчет от года публикации К.Ф. Калайдовичем Лаврентьевского списка 1348 г. - см. Калайдович 1824) многие проблемы и вопросы были поставлены, обсуждены; было высказано множество самых разнообразных и самых противоречивых мнений, гипотез, трактовок,

В Мюнхенском абецедарии "третья и" есть только в глаголице и она стоит после второй буквы "ш". В "Азбучной молитве" "третья и" идет после строчек, начинающихся соответственно на "ш" и "шь": Шестокрилатыхъ си ля въсприимъ,
Шьствуй НЫН'Ё по слйду учителю,
Имени -нею И Д'ьЛу послйду/л
В Ярославском акростихе "третья и" также встречается в конце азбуки, после строчки, начинающейся на "ш". Как мы уже указывали, "третью и" уместнее искать среди букв, "подобных славянским". Приведенные выше свидетельства Мюнхенского абецедария и древнейших акростихов локализуют место поиска: это заключительная часть азбуки, вероятнее всего после "ш" или второго "ш" ("шь"). В перечне букв, "подобных славянским", Московского списка месту "третьей и" соответствует буква "мь". "Мь" мы считаем искаженным сочетанием "имь" ("31тЬ"), служившим для обозначения "третьей и" (ср. в "Азбучной молитве" соответствующий стих начинается словом "имени"). Возможно, "имь" было названием этой буквы. Ф.В, Мареш, обративший внимание на такой вариант интерпретации буквы "мь", отверг его, поскольку "третью и" видит в перечне "и, п£, хль, тъ" (Мареш 1971, с. 173). В. Мошин, убедительно опровергнув точку зрения С.М. Кульбакина, видевшего в "мь" искаженное "ы", и точку зрения Ф.В, Мареша, считавшего "мь" остатком глоссы, сам предложил крайне маловероятное объяснение. В. Мошин исключает "мь" из состава азбуки Храбра, видя здесь ошибку писца, первоначально написавшего "мь" на месте"шь", а затем, якобы заметив это, дописавшего "шь" еще раз. Позднее же, считает В.Мошин, переписчики сохранили обе эти буквы, поставив только "шь" на свое место - перед "мь" (Мошин 1973, с. 38).
Мы, повторим это еще раз, считаем "мь" искаженным обозначением "третьей и" - "имь". На наш взгляд, оснований включать "мь"