Метаморфозы игры в культуре переходного типа : На материале эпохи становления советской культуры, Россия 1917-1933 гг.

• Автор: Котылев, Александр Юрьевич
• Шифр специальности: 24.00.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2000
• Место защиты: Санкт-Петербург
• Количество страниц: 220 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение

Глава I. Проблема соотношения переходных периодов и игры в культуре

Нового времени

I. О некоторых характерных чертах европейской культуры

Нового времени

И. Внутрикультурная инверсия

III. Сущностные черты переходного периода

IV. Виды переходных периодов

V. Внутреняя противоречивость игры как культурного

явления
VI. Игровая структура и состояние переходности
VII. Театральность и атональность в культуре переходного
типа
VIII. Выводы
Глава II. Роль игровых форм культуры в процессе становления картины мира “нового человека” (Россия 1917-1933)
I. Представление времени
II. Образы пространства
III. Семиотическая революция
IV. Системообразующие факторы в языке искусства переходной эпохи
V. Представление нового человека. Ролевой расклад:
VI. Агон жизни и смерти
VII. Выводы
Заключение
Примечания
Список литературы
Список источников
Введение
Каждая эпоха истории культуры требует адекватной постановки проблемы своего исследования, особого языка описания и актуализации тех культурных явлений, которые выражают ее сущность. Понимание прошлого всегда затруднено барьерами, разделяющими эпохи, культуры и поколения. Выбор необходимого инструментария исследования может быть обоснован принципом “подобное стремится к подобному”, если его перефразировать “подобное познается через подобное”. Предшествующая культурная эпоха может быть адекватно познана только в родственный ей по духу, характеру и форме последующий период, который представляет тот же тип культуры на новом витке его развития.
Наука, на каждом очередном этапе своего пути, перестраивается в соответствии с потребностями и предпочтениями типа культуры преобладающего в данную эпоху. Исследователь, сознательно или неосознанно, свободно или под воздействием внешних обстоятельств, выбирает для изучения те исторические периоды, которые соответствуют специфическим устремлениям его времени, его культуры. Во всяком случае, большинство научных исследований (а также публицистических и художественных произведений) данного периода посвящено подобному себе в прошлом. Соответственно, зная характеристику своего времени, легче осознать причины предпочтений и выбрать для исследования те эпохи, которые мы способны адекватно понять. Культура двадцатого века предоставляет в этом отношении широкие возможности, так как ни один другой период в истории человечества не дает нам примера такого развития рефлексии. Осмысление культурной ситуации начинается задолго до того, как появятся первые собственно научные исследования. Самохарактеристика каждой эпохи, конечно, является более или менее неадекватной, но тем не менее позволяет составить определенное представление о типе ее культуры. Подобные уникальные возможности открываются благодаря итоговости нашего века по отношению ко всему предшествующему развитию европейской культуры : он не просто замыкает ее путь, но собирает, упорядочивает и осмысливает ее наследие, поочередно опровергая и канонизируя его.
Современное состояние российских культуры и общества, большинством публицистов и обозревателей характеризуются как переходное. Постсоветский переход осуществляется в государственной, политической, мировозренческой, художественной и общественной сферах социокультурного континуума, то есть может рассматриваться как всеобщее, универсальное явление. То, что этот переход еще не закончен и не сменился стабильным состоянием культуры, внушает уверенность, что мы находимся внутри его, то есть переживаем переходное
состояние, являемся носителями переходного типа культуры. Следовательно предпочтительными, актуальными объектами изучения для нашего времени являются другие проявления переходного типа культуры, другие переходные периодь1!. Изучение родственных нашему состояний культуры служит не только познанию прошлого, но и способом активного и плодотворного самопознания. Переходные периоды Нового времени выступают в этом случае, как своего рода изображения нашей эпохи, исследуя которые можно прогнозировать ее развитие и даже предсказать конец. Особое значение имеет изучение переходных периодов нашего века, который ими начинается и заканчивается, представая как целостность обрамленная своего рода рамкой переходных состояний. Уникальный культурный опыт двадцатого века есть трагический опыт неудачных попыток управления культурой. Каждый переходный период выступает по существу как очередная такая попытка, завершающаяся своим провалом. С другой стороны, не вызывает сомнения стихийная природа многих переходных явлений. Как и все культурные состоянйя Нового времени, переход демонстрирует сочетание преднамеренности и спонтанности, сложный сплав неисполненных желаний, недостигнутых целей и катастрофических процессов. Помимо исследования деструктивных явлений состояние переходности позволяет также рассмотреть действие стабилизационных механизмов культуры, которые неизбежно включаются в момент перехода.
Принцип изучения подобного через подобное, применим не только в диахроническом, но и в синхроническом плане. Культурным феноменом, который в этой работе рассматривается как своего рода эквивалент перехода, является игра. Взаимосвязь перехода и игры сложна и многообразна. Игра существует не только в рамках переходных эпох, она присуща всей культуре и любой культуре, нов переходные периоды она получает наибольшее распространение, становясь не только культурным явлением, но и моделью культуры. Игра в эти эпохи присуща в равной степени и культурной практике, и художественной образности, и рефлексивной теории. Понятие игры завладевает философской мыслью, игровые концепции культуры в основном есть порождение переходных времен. Феномен игры проникает во все сферы культуры, даже такие, которые считаются не игровыми. В эти эпохи можно играть всем и во все. Игра проявляется на теоретическом, семиотическом и поведенческом уровнях культуры. Изоморфизм игры и перехода позволяет обращать познавательный процесс в обе стороны : можно не только изучать переход через игру, но и выяснять, что является подлинной игрой, где проходят границы ее феноменальности. Понятийная пара “игра-переход” демонстрирует широкие познавательные возможности, позволяя исследовать такие непростые проблемы как взаимоотношения культуры и

направленность ритуала. Автор недооценивает также стихийность первых советских праздников, связывая их характер с волей режиссеров, вышедших из Серебряного века (230). Такое объяснение вряд ли корректно, тем более что сам исследователь пишет о действенности в эту эпоху архаических матриц культурной традиции. Эволюцию праздника правомерно рассматривать только в тесной взаимосвязи с общим развитием эпохи. Глебкин совершенно верно определяет, что советский ритуал наиболее активно развивается в двадцатые и шестидесятые годы, но почему это происходит он не в состоянии объяснить - его концепция ритуала этого не позволяет. Игнорирование различий между структурными и переходными периодами не дает автору возможности обосновать периодизацию развития ритуальных элементов советской культуры. Признание советских ритуалов полноценными, не дает ему возможности объяснить почему советская культура так и не создала полноценных ритуалов, почему они так и не стали действенными, “живыми”. Попытка позитивистского подхода к ритуалу, которую предпринял Глебкин, в целом не представляется успешной, хотя само стремление освоить этот материал является положительным знаком.
Еще одним важным направлением исследований культуры двадцатых являются сочинения посвященные отдельным личностям. Такие работы позволяют говорить об особом переходном типе человека и специфическом развитии сознания в переходные эпохи. Здесь можно отметить работу Ю. 1 Карибчиевского о Маяковском, в которой он описывает сродненность этого поэта со своей эпохой. Описывая специфику языка поэта ,его творческие приемы, его отношение к смерти и особенности смеха, автор создает образ игрока - творца самого себя. “ С самой

ранней юности, или даже с детства, Маяковский конструирует себя как личность, непрерывно экспериментируя и проверяя результаты ... Он надевает и примеряет различные маски и вместо зеркала смотрится в зрительный зал “ (231).
Образ игрока другого типа создает в своей книге Л.Юзефович. Барон Унгерн предстает перед нами как человек воплощающий в жизнь утопические идеи Серебряного века, авантюрист играющий в Чингисхана (232). Биографические сочинения помогают внести в наши представления о культуре человеческий компонент, соединить обобщенное с индивидуальным.
Особое место среди научной литературы о двадцатых годах занимает уникальное сочинение Ю.К. Щеглова - комментарии к романам Ильфа и Петрова (233). Пр своей разносторонности и широте

охвата материала эти комментарии вполне могут претендовать на роль энциклопедии данной эпохи. Они описывают культуру на различных уровнях ее