Миф в советской истории и культуре

• Автор: Коновалова, Жаннетта Федоровна
• Шифр специальности: 24.00.01
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 2001
• Место защиты: Санкт-Петербург
• Количество страниц: 329 с.

ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
Глава 1. Традиционные компоненты современных мифологий: теоретические и историографические аспекты исследования

Г лава 2. Мифологические аспекты российской истории

Глава 3. Советский миф и ритуал

Глава 4. Советская бытовая культура (война и мир,

детство, будни и праздники, мораль)

Глава 5. Мифологичность советской литературы и искусства 258 Заключение

Список использованных источников.

Список использованной литературы

ВВЕДЕНИЕ
В любом обществе обыденное сознание включает элементы традиционности. Собственно архаические сюжеты, в том числе и вошедшие в христианство, достаточно органично были включены в «коммунистические» сакрализованные тексты. Р.Барт отмечал, что именно в условиях спада революционного энтузиазма, утраты «новыми» режимами энергии разрушения активизируется ремифологизаци#», Данный процесс интенсивно происходил в системе «левых» режимов,хв том числе и в Советском Союзе.
Мифологичность, архаические традиции составляли одну из структурных единиц в общей картине «виденья мира» советскими людьми. Усиленный исследовательский интерес к происхождению мифа постоянно подкреплялся возможностью работы в «благоприятных лабораторных условиях: она (наука о мифе - Ж.К.) могла наяву наблюдать обнаженный генезис мифа».2Таким образом, общественно-историческая практика выступает в данном случае в качестве исследовательского эксперимента и опыта.
Трансформация традиционных, характерных для аграрного населения России мировоззренческих и поведенческих стереотипов усилила стремление режима к их консервации, а далее к включению в общую систему идеологической пропаганды, и тем самым усилению социальнопсихологического фактора управленческой деятельности.
В XX веке крушение социальных ожиданий, разочарование в первоначально привлекательном дискурсе новоевропейской культуры просвещения, недоказуемость линейного прогресса человечества привели к активизации интеллектуальных поисков решения целого комплекса

проблем, в том числе и создания непротиворечивых систем «человек -общество». Предполагалось, что подобная модель в наиболее последовательной форме заложена в конструкциях традиционных социумов. В Европе общество обратилось к мифу, в частности, в надежде избавления от социальной нестабильности.
Особенности мифологического сознания изначально давали возможность разрешения оппозиции Прошлое/ Настоящее/ Будущее. Как пишет А.М.Пятигорский, «...миф не может быть старым или новым, только его контекст и интерпретация связаны со временем»3 при всей временной, социальной и региональной условности этого утверждения. Оживление мифологических представлений и создание мифов/антимифов в наибольшей степени отразились в современной литературе. Произведения Джойса, Кафки, Рильке, Платонова и многих других наполнены усложненной символикой, характеризуются смысловой многослойностью, нередко эти авторы используют форму притчи.4 Также очевидно возрастание интереса к мифологическим образцам в изобразительном и сценическом искусстве XX столетия в целом.
Еще Б.Брехт отмечал, что в фантасмагорических построениях Ф.Кафки показано и нарушение законности, и действие всесильного государственного аппарата, осуществление власти неполноценным руководством.5 Страх, отрицательные эмоции, связанные с реалиями тоталитарных режимов, во многом автоматически содействовали и негативной оценке политиками мифологизации сознания социумов. Характерно, что и в научных исследованиях XX века ' присутствует мнение о необходимости демифологизации политической истории.
В литературе философского, исторического, культурологического, политологического содержания постепенно начал утверждаться и иной вариант оценочных суждений о социальной функции мифов.. Например, в работах о мифах российского сознания аргументируется тезис о

фактов и вымысла, подлинных событий, отраженных в кривом зеркале пропаганды».8 Данные критерии соответствовали логике структурирования политического мифа. В связи с этим примечательно, что современный героический эпос формировался и в нацистской Германии, сознательное искажение исторической ситуации зачастую лишь способствовало усилению веры в военные мифы. Так, в годы II Мировой войны широко использовались версии двух событий - «миф Лангенмарка» и «оборона Аннаберга». В первом случае во время боя погибло около 11 тысяч студентов и гимназистов, второй эпизод был связан с борьбой Германии за польские территории. Соответственно в первом случае была хорошо обыграна мифологема жертвенности, необходимой для достижения победы, второе событие быстро превратилось в подлинный героический нацистский эпос.9 Ожидаемые обществом военные достижения требовали постоянного пропагандистского подкрепления, и получаемая информация удовлетворяла общественные и духовные потребности.
В кризисные периоды не только приоритеты войны и обороноспособности диктовали расширение пропагандистской деятельности тоталитарных режимов. Тотально обобществленный индивид утрачивал мотивацию труда, приспособленную к жизни в свободном обществе. Компенсаторную функцию выполняло государство, и эта центральная проблема решалась «...не внутри самой деятельности и даже не в сфере индивидуального потребления или воспроизводства семьи, а за счет всеобъемлющего идеологического контекста, в котором субъект начинает переживать всю свою частную жизнь необходимым элементом безусловно положительного государственного целого».10 То есть сугубо прагматические задачи руководства обществом потребовали от тоталитарных режимов резкого повышения действия идеологического фактора.
Поскольку эти системы были или объявляли себя «новыми», они должны были создать новую идеологию. Объяснялась столь радикальная