Альтеральное в культурологии : Методологический анализ

• Автор: Асеева, Наталья Алексеевна
• Шифр специальности: 24.00.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2003
• Место защиты: Москва
• Количество страниц: 162 с.

СОДЕРЖАНИЕ
Введение. Проблема «другого» в культуре и ее специфика
Глава первая. Статус проблемы альтерального в культурологии и методология культурологического исследования «другого».
1. Категория «другой» и система категорий культурологии
2. Место теории другого среди субкультурологических
дисциплин
3. Основы методологии исследования «другого»
Глава вторая. Основные поля культурологического
исследования «другого».
1. Практическое исследование альтерального в культурологии и образцы его применения
2. Компаративистика в культурологической перспективе исследования «другого»
Заключение. Культурология и альтеральность в социальном
познании
Литература

ВВЕДЕНИЕ.
Проблема «другого» в культуре и ее специфика.
Актуальность темы. Рассмотрение проблемы другого в культуре -камень преткновения для целого ряда гуманитарных дисциплин. При всем внимании, которое уделено этой проблеме в современной гуманитарной мысли, при повсеместной употребительности понятий чужое, другое, иное как в самой культурологии, так и за ее пределами, до настоящего времени эта область культурологии не поднята на уровень теории, поскольку вся семантическая группа не приведена в какой-нибудь порядок и не представлена как систематизированное целое.
Введение термина алътералъное позволяет упорядочить наши представления о таких номинативных единицах, как другое, иное и чужое, поэтому, в конечном счете, нацелено на решение систематизирующей задачи. Конституирование в рамках культурологии теории альтерального (в дальнейшем по стилистическим соображениям в тексте автореферата наряду с этим обозначением будет употребляться словосочетание теория другого) выступает в данном случае как конечная цель работы.
Переосмысление первоначал в принципе выступает как сама собой разумеющаяся изначальная задача философской мысли с тех пор, как эта мысль освободилась от груза метафизической и сциентальной (конкретно-научной) проблематики и стала теорией познания. Хорошо известно, что эпистемологический статус научной дисциплины играет большую роль в развитии познания в рамках этой дисциплины: как только научное сообщество отдает себе отчет в появлении новой таксономической единицы в среде своего познавательного поля, начинается активная работа по освоению новых концептуальных горизонтов. Вот почему конституирование в культурологии раздела, который рассматривает

проблему «другого», что выступает в данном случае как конечная цель работы, оказывается столь актуальным и насущно необходимым.
Невозможно игнорировать также то обстоятельство, что проблема различения «своего» и «чужого» стала как никогда актуальной ныне в атмосфере острых этнических и национальных противоречий. Идеологемы мультикультурализма и культурной гомогенности, приходя в острейшее столкновение, делают проблему другого в культурологии жгуче актуальной для практического формирования основ интернациональной культурной политики.
Степень разработанности проблемы. Загадочной и проблематизированной простая мысль о тождественном и инаковом стала сравнительно недавно - в последней четверти XX века, когда научная методология подошла к известному пределу. Конечно, то же самое и отличное от него было с самого начала в познании простым выражением первичного познавательного акта. Различения предметов, связей и отношений в когнитивной активности с самого начала отождествлялись с самим познанием. Тот, кто был способен к сугубо тонким различениям, изначально, по-видимому, представал как наиболее мудрый. Сравнение сходного - такова познавательная парадигма в том виде, в каком познание обнаруживает себя на самом первом этапе анализа чувственных данных. Именно этот момент анализа в дальнейшем получил параллельное воплощение в сугубо научном методе компаративистики. В самом деле, вся познавательная ситуация XX века приводила мыслителей к истокам: возврат к ним стал сначала для Шопенгауэра и Ницше, а затем и для Гуссерля и Хайдеггера чем-то вроде нормы философствования. Как известно, эпистемологический анархизм П.Фейерабенда редуцировал научную методологию к применению метода проб и ошибок, то есть к тому, что само по себе никакой научностью не было отмечено, представляя собой простейшую эмпирически найденную и используемую праксеологическую процедуру. Та же природа усматривается в

Джон Остин справедливо замечает, что можно подвергнуть сомнению саму возможность доверия другому человеку: «Как вы можете доказать, что на самом деле существует другое сознание, которое общается с вашим сознанием? Откуда вы можете знать, как именно проявляется какое-либо другое сознание, и, следовательно, как вы можете его понять?»23 Однако наш личный опыт убеждает нас в существовании чужого сознания: мы постоянно принимаем участие в процессе коммуникации.
Следовательно, хотя мы и не можем проникнуть в чувства другого человека, в ряде случаев мы вполне способны сделать верное предположение об этих чувствах Это значит, что вопрос: «Откуда я знаю о чувствах другого?» нельзя истолковывать как вопрос: «Каким образом я проникаю в чувства другого?». Подменяя один вопрос другим, мы намеренно заходим в тупик.
Еще одна проблема, не менее актуальная при рассмотрении категориальных отношений культурологии и теории «Я-другой» связана с понятием толерантности. Именно толерантность может обеспечить мирное сосуществование разнообразных сообществ, к которым люди принадлежат. Зачастую толерантность нужна для защиты жизни того или иного преследуемого члена сообщества. Любые проявления терпимости сами по себе представляют достижение человечества и заслуживают серьезного теоретического осмысления. Итак, на чем основана терпимость и как она реализуется?
Пожалуй, не существует никаких универсальных принципов, которыми руководствовались бы все толерантные режимы, принципов в виде некоего свода правил, предписывающих определенное поведение всегда и всюду. Майкл Уолцер в исследовании, посвященном проблеме терпимости, предлагает рассмотрение толерантности и сосуществования в историческом и контекстуальном плане. «Такое рассмотрение предполагает
23 Остин, Джон. Чужое сознание // Избранное. - М.: Идея-Пресс, Дом интеллектуальной книги, 1999. - С. 288.