Синергизм науки и искусства в культуре Возрождения

• Автор: Ибрагимова, Оксана Васильевна
• Шифр специальности: 24.00.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2004
• Место защиты: Нижневартовск
• Количество страниц: 143 с.

ГЛАВА 1 «Взрывной» характер культуры Возрождения

§ 1 Становление городского (индивидуалистического) сознания

§ 2 Истоки гуманистической философии

§ 3 Высокий статус художника-творца

Глава 2 «Научная художественность» в творчестве деятелей Возрождения

§ 1 «Возрожденческий» тип личности

(универсализм великих людей)

§ 2 Научное и художественное творчество: современное решение проблемы

§ 3 Синергия творчества в культуре Возрождения

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

БИБЛИОГРАФИЯ

Актуальность темы. Взаимоотношения науки и искусства в наш век бурного научного прогресса являются одной из актуальных проблем современной культуры. Как влияют научные достижения на искусство и каковы пути обогащения науки искусством? Как взаимодействуют между собой мысль научная и мысль художественная? Каковы особенности, связи и различия творческих процессов ученого и художника? Чтобы ответить на эти вопросы, необходимо найти истоки этого взаимодействия.
Эпоха Возрождения - это, прежде всего, расцвет искусств, о науке данного периода почти ничего не упоминается. Большинство исследователей полагает, что о науке как таковой можно говорить, начиная лишь с 16-17 веков. Из такого понимания следует, что в эпоху Возрождения науки не существовало, точнее сказать, не было особого рода деятельности, который можно было бы назвать данным термином. Были прозрения, научные открытия, откровения. Об этом свидетельствует тот факт, что одни и те же умы занимались несовместимыми, казалось бы, видами творческой деятельности - искусством и наукой. Но именно эта эпоха наиболее ярко демонстрирует нам плоды гениального творчества. Самые выдающиеся представители эпохи Ренессанса в равной степени обладали художественным и научным типом мышления. У всех ученых, философов, художников Возрождения была одна общая черта - эффект творческого «горения» (постоянного поиска). Они имели перед собой цель, и добивались ее, не задумываясь над тем, какими методами они ее достигают (научными или художественными). В эпоху Возрождения наука зарождалась, то есть факты обыденной жизни становились предметом исследования. Вместе с тем, это революционный период в развитии науки. Такому периоду присуще непрерывное творчество. В этом пункте - творчестве - наука и искусство совпадают. Творчество, в чем бы оно ни проявлялось, является одним и тем же процессом нарушения привычного, стандартного, создания нового.
Поэтому в творческой голове все умещается: и образ, и понятие, и мысль. Возрождение явилось периодом творчества по преимуществу, эпохой творчества как таковой, временем прозрения вообще. Ему на смену пришла эпоха анализа, рационализма, когда объекты воспроизводились в понятиях. Это был период науки в современном ее понимании, со всеми ее атрибутами: формированием сообществ, которые пришли на смену одиночкам, количественным накоплением знаний, репродуктивным характером познания. Наука Нового времени воспроизводила, наполняла содержанием и практически реализовывала идеи, рожденные Возрождением.
Творчество в современном мире понимается как активная деятельность, которая порождает новый, возможно - уникальный, продукт в культуре, искусстве, науке или в области технологи. Жизнь общества сориентирована на потребление, а значит и на изготовление предмета, текста, изображения как «полезных продуктов творчества».
В психологии последних десятилетий изучение творчества связано, прежде всего, с изучением творческого мышления - совокупности нестандартных путей мышления обычных людей, процесса мышления так называемых одаренных личностей или гениев, а также процессов получения инновационных решений в науке. Суженное до мышления, творчество теряет свой глубинный смысл и свою целостность. Теряется возможность создания целостного теоретического представления о творчестве.
Философское понимание творчества в целом имеет характер феноменологический. Свободное творческое восприятие находится за рамками конфессиональных ограничений, оно обнаруживает мистичность в сотворении Вселенной самой себя. Эта мистичность описана многими философами, как античности, так и современности. Но ни одна концепция не обходится без чудесной синергии-согласия, без скрытого порядка, замысла, самодвижения, целесообразности в событиях случайности.

внутри ремесла-искусства существовала своя иерархия, и художник в современном смысле мог стоять выше собственно ремесленника. Существенней, однако, то, что и тот и другой воспринимались в качестве людей, занимающихся деятельностью одного порядка. Причем, эта деятельность в любых ее разновидностях оценивалась относительно низко. Скажем, для греков и римлян ремесло стоит ниже земледелия, не говоря уже о государственной деятельности или досуге. Соответственно, и тот человек, которого сегодня называют художником, ни в какое сравнение не шел с мужем войны или совета. Художник своим искусством подражал природе, в его произведениях видели нечто вторичное, производное от первобытия изображаемой реальности. Искусством скульптора, например, могли восхищаться, но никому не пришло бы в голову сравнивать автора скульптуры с тем, кого он изобразил, по критерию величия и достоинства. Античные скульпторы создавали образы богов и божественных людей. В любом случае их усилия были направлены на то, чтобы в изваянии присутствовала божественность. На вопрос о том, откуда она берется и запечатлевается в скульптуре, античный человек, пожалуй, мог ответить, что божественный образ был запечатлен в душе ваятеля. В душу же он проник по наитию и вдохновению, то есть благодаря действию божества на душу. Сам ваятель здесь как бы ни при чем. Максимум, что ему принадлежит, - это техническое умение и сноровка. Совсем иначе на ваятеля посмотрел Ренессанс. Теперь сравнение того, кто изваял статую, с тем, кого он изваял, не бессмысленно. Если, к примеру, из-под резца Микеланджело вышла статуя Лоренцо Медичи или Давида, то это еще вопрос, кто из них более достоин и велик. Давид - один из избранников Божьих, в представлении скульптора и его современников ему присуще всякое мыслимое достоинство и величие. Зритель смотрел на микеланджеловского Давида и признавал его совершенным созданием художника, воплощением его собственной божественности, по сути, до библейского царя ему уже не было особого дела,