Опыт французского неоавангарда в свете феномена возвышенного

• Автор: Семенюк, Ксения Анатольевна
• Шифр специальности: 24.00.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2004
• Место защиты: Томск
• Количество страниц: 128 с.

ГЛАВА 1. ВОЗВЫШЕННОЕ В КУЛЬТУРНОЙ СИТУАЦИИ
XX ВЕКА
1.1 .Историко-культурный абрис и основной понятийный аппарат исследования
№ 1,2.Возвышенное и смысловой код авангардного проекта
1.3. Феномен возвышенного в контексте культуры
ГЛАВА 2. ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНАЯ ТРАВМА АВАНГАРДНОГО
ПРОЕКТА
2.1 .Тема сексуальности в «критической ситуации»
возвышенного проекта неоавангарда
2.2.Феномен Уэльбека как экзистенциальная травма
^ современности
2.3. Авангардный проект и кризис культуры XX века
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ЛИТЕРАТУРА
...встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и перед тобою, и уже недостоин называться твоим сыном; прими меня в число наёмников твоих.
Евангелие от Луки. Гл.15 (18,19).
Актуальность темы и проблемное поле исследования
Выбор темы представляется актуальным в свете поисков новой культурной парадигмы, ведущихся в современной гуманитарной науке. Ожидание новых оснований культуры всё боле явственно и нетерпеливо прорывается сквозь потоки инвектив постмодернистской критики. Рефлексивный тупик, в котором на данный момент пребывает просемиотически настроенная французская линия философии, доминирующая в самосознании культуры на протяжении последней трети XX века, стал ярчайшим доказательством необоснованности притязаний представителей постмодернизма на последнее слово о будущем.
Явная неординарность сложившейся социокультурной ситуации свидетельствует о том, что опыт XX века является не столько опытом преемственности, сколько опытом мутации и резкого культурного скачка. В первую очередь это выразилось в отказе от скрепляющей и центрирующей культуру идеи объективно существующей высшей духовной реальности (в форме богов, духов, Логоса, Первоединого, Абсолюта, Бога и т.д.).
Таким образом, исторически формирующаяся в русле религиозного (или околорелигиозного) миропонимания культура (а в её составе и искусство) была ориентирована на генерацию такого вида творческой деятельности, которая бы духовно обогащала человека и человечество.
Осознание глобальности происходящего перелома в европейской культуре у мыслителей конца XIX - XX веков проходило по-разному, однако одинаково обострённо ощущалась несомненная радикальность, а подчас и катастрофичность, происходящих перемен. Так известный русский искусствовед, живший на Западе, Владимир Вейдле, пишет об «умирании искусства», Николай Бердяев видит в творчестве авангардистов апокалипсические прозрения, а Герберт Маркузе характеризует культуру вне идеи Бога как творение «одномерного человека», живущего в гуще техногенной цивилизации и ничего кроме этой «земли» знать не желающего.
Данные изменения не прошли бесследно и для философии, вылившись в борьбу с властью трансцендентальной установки. Как замечает в одном из своих интервью Ричард Рорти: «Я не могу понять, зачем кому-то по-прежнему думать, что философия должна быть трансцендентальной?»1. Очевидно, что при урезании человека до уровня соматика (как называли подобный тип античные гностики), рациональность, действительно, более не имеет права претендовать на место центрирующей идеи, которая соединяет все проявления культуры в единое целое, гармонизируемое трансцендентной субстанцией. Ведь именно классический трансцендентализм мыслил культуру исходящей, из априорных оснований, базирующихся на идеях разума и указывающих, таким образом, на ее вневременной, аисторичный и абсолютный характер.
Грех философии состоял в том, что она обеспечивала себе крайне высокомерную метапозицию, позволяющую ей авторитарно вмешиваться в любую сферу культуры, потому что философия, выполняя роль категориального каркаса, заявляла о себе как об особом «философском методе» культурного конституирования. Безусловным козырем трансценденталистской традиции было то, что она придавала культуре абсолютный, устойчивый и цельный образ.
1 Интервью с Ричардом Рорти Елены Петровской?/ Философский прагматизм Ричарда Рорти и российский контекст./ Отв. Ред. A.B. Рубцов. - М.: «Традиция», 1997. - С.89.
линии явлений, (так называемой «второй линии», дионисийскому началу и т.п.), но ни о каком упадке, смерти этого вида искусства-мы. говорить не можем. Как тонко отмечает Владимир Вейдле: «таинство может совершаться и грешными руками».57 Во-вторых, почему в предавангарде и историческом авангарде произошло снятие безобразного в эстетическом; опыте? Что, собственно, мешало принимать этот «сладостный-эликсир» в чистом виде? В-третьих, авангард провозглашает не простой отказ от духовности, но некую особую духовность. Для того и понадобилось особое террористическое письмо, чтобы порвать со сдерживающей полёт мысли, полёт человеческого духа, логикой языка. Разберём эти явления подробнее, обратившись к корням самого авангарда.
Три проклятых героя французской литературы - Лотреамон, Бодлер, Сад, своей эстетикой зла проложили дорогу авангарду и ; неоавангарду XX века. Недаром сюрреалисты почитали, их в качестве своих святых, а постмодернисты числят среди, предшественников. Безобразное в их творчестве доведено как раз до того уровня : священнодействия, таинства, которым, по мысли Вейдле, должно быть искусство. Но если Вейдле говорит о том, что искусство есть «своего рода пресуществление даров»58, ниспосланных Богом, и возможно оно заключено только внутри религии, то три вышеперечисленные фигуры пресуществляют дары «Зоревого Зла».59 Это странное сочетание «зла» и «зари» может быть примерно транскрибировано через слова Мефистофеля: Я — «часть силы той, что без числа творит добро, всему желая, зла».60 Именно таков пафос графа, Лотреамона. На чём он основывается? «Песни Мальдорора» и «Стихотворения», явивши миру первые пастиши-интертексты, задолго до «Имени розы» или. «Хазарского словаря», вместили в себя > огромный пласт литературы от Софокла до* Эжена Сю,. Паскаля или Ипполита Тэна.
57 Вейдле В. Умирание искусства. - М.: Республика, 2001. - С.75.
58 Там же.
59 Имя героя Лотреамона Maldoror многими исследователями переводится как mal d'aurore - «зло утренней зари».
60 Гёте И.В. Фауст. - М.: Издательский дом «Подкова». 1998. - С.72.