Национальная идентичность в контексте социокультурного кризиса в России : Конец XIX - начало XX века

• Автор: Спицына, Татьяна Вячеславовна
• Шифр специальности: 24.00.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2005
• Место защиты: Белгород
• Количество страниц: 146 с.

Глава 1. Проблема макроидентичности в России конца XIX — начала XX века
1.1. Национальная идентичность - идея нации - национальная идея: определение понятий
1.2. Культурно-историческая динамика российского проекта имперской идентичности: от универсализма к локализму
1.3. Кризис конфессиональной идентичности в русском обществе конца XIX - начала XX века
Глава 2. Имперское как национальное: проекты национальной
идентичности в русской мысли конца XIX — начала XX века
* 2.1. K.II. Леонтьев: имперская интерпретация «русского национального
% идеала»
2.2. H.A. Бердяев: религиозная теория «нации-народа»
Заключение .. ' ‘*v> Библиография

Актуальность темы исследования. В последнее десятилетие XX века Россия оказалась ввергнута в глубокий социокультурный кризис и, вступив на путь радикальной модернизации, сегодня переживает очередную культурно-историческую трансформацию. Одна из первостепенных задач, стоящих перед исследователями современной культуры России, заключается в наиболее полном выявлении культурно-типологических «примет» таких явлений, как «социокультурный кризис» и «культурно-исторический переход» с целью адекватного и корректного их осмысления. Среди универсальных, общекультурных характеристик современного кризиса важное место занимает беспрецедентное усложнение процессов идентификации в российском обществе.
На исходе советской эпохи культурная политика государства утратила роль ключевого механизма формирования, конструирования идентичности. Более того, началось разложение самого государства, в результате его границы были пересмотрены, а суверенитет потребовал подтверждения. Изменился вектор социокультурного и политического развития, привычные механизмы социализации были разрушены в ходе демонтажа прежних институтов, не отвечавших требованиям перехода к постиндустриальному обществу. Дезинтеграция единого в своей идеологической заданное советского пространства повлекла за собой исчезновение «советского народа» как уникального в своем роде социально-идеологического конструкта, служившего ключевым фактором мобилизационного развития огромного государства.
Актуальность национальной проблематики на государственном уровне обусловлена как поиском новых критериев коллективной идентичности, так и выработкой национальной стратегии. Этнические признаки идентификации (закрепленные в сформулированном И.В. Сталиным еще в 1914 году определении нации1), догматически-неприкосновенные в СССР, сменило принятое в
1 Нация есть исторически сложившаяся общность людей, возникшая на базе единства языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в культуре
международной практике этатистское понимание принадлежности к нации как «согражданству» - совокупности граждан одного государства. За этим последовало и упразднение графы «национальность» в паспортах российских граждан. Таким образом, произошла легитимация новых для россиян критериев национальной идентификации.
Однако прежние критерии национальной идентификации остаются востребованными в России, обретая порой в контексте современных идеологий болезненно-гипертрофированную значимость. На волне социокультурной аномии (термин Э. Дюркгейма), последовавшей за исчезновением советского идентификационного пространства, в российской действительности всплыли идеологически оформленные радикальные националистические претензии, смысл которых емко выражает лозунг «Россия для русских!». В основе подобных манифестаций этнонационализма лежит определенный «набор» идентификационных признаков, обусловленный соответствующей трактовкой нации. Таким образом, сегодня мы наблюдаем реальную неопределенность национальной ситуации в России. Это обстоятельство обусловливает востребованность ретроспективного анализа проблемы национальной идентичности, усиленную тем, что на пике кризисного «самочувствия» России (конец XIX - начало XX в.) ее осмысление стало чрезвычайно насущным не только в общественно-культурной жизни многонациональной Российской империи, но и в отечественной философской мысли.
Степень разработанности проблемы. Приблизительно с середины 1970-х гг. термин «идентичность» (от лат. 1бепббсо — отождествляю) прочно вошел в зарубежный словарь социально-гуманитарных наук. Опыт рассмотрения идентичности в качестве социокультурного феномена был впервые осуществлен в 60-е годы XX в. на стыке социологии и психологии американским социальным психологом Э. Эриксоном, который в своей программной работе «Идентичность: юность и кризис»2 (1969) предложил развернутое теоретическое обоснование понятия «идентичность», сделав его ядром своей
2 Эриксон Э. Идентичность: Юность и кризис. - М., 1996.
свою очередь, форсирование темпов имперской унификации (территориальное расширение империи закончилось только во второй половине XIX в.).
Доведенную до крайности «русификацию» имперского проекта идентичности правомерно рассматривать, с одной стороны, как логический апогей «теории официальной народности», с другой - как прямое доказательство усугубляющегося кризиса самодержавной имперской власти (насильствен-ность пропорциональна серьезности угрозы). Одним из главных результатов «великих» реформ 1861 - 1874 гг. явилось введение элементов «гражданского порядка», что обусловило размывание сословной структуры имперского общества (цементирующего принципа имперской организации) и положило начало формированию гражданской нации. Однако такая логика развития ситуации была чревата для самодержавия, поэтому в целях самосохранения (что могло осуществиться только в случае сохранения империи) власть посредством контрреформ (1889 - 1892 гг.) попыталась восстановить в империи сословный «статус-кво», параллельно усилив контроль над всеми сферами жизни русского общества. Соответственно в целях искоренения и предупреждения сепаратистской «крамолы» (дабы не допустить территориального расщепления империи) был усилен контроль и над инородцами, лояльность которых ставилась в прямую зависимость от степени «русскости». Более того, по мнению Дж Хоскинга, в инородцах власть усмотрела угрозу «свойственному русской цивилизации» органическому единству царя и народа97. Однако, стремясь к интеграции империи сразу по двум направлениям («укрепить связь русской элиты с массами и теснее привязать нерусские народы к империи»98), власть добилась обратного эффекта. Тревожные перспективы внутриимперской политики конца XIX в. метко определил русский философ Т.П. Федотов в своем метафорическом высказывании: «С 1881 года ... ветер
97 Hosking G. The Russian Constitutional Experiment. Cambridge, 1973. P. 221.
98 Хоскинг Дж. Россия: народ и империя (1552 - 1917). - Смоленск, 2001. - С. 411.