Семантика и семиотика в культуре тоталитарных обществ: миф, символ, ритуал

• Автор: Лебедев, Игорь Александрович
• Шифр специальности: 24.00.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2006
• Место защиты: Санкт-Петербург
• Количество страниц: 163 с.

Глава I. Миф и тоталитарное общество
1.1. Авторитаризм, тоталитаризм, фашизм: определение понятий
1.2. Советский тоталитарный миф
1.3. Мифология германского национал-социализма
1.4. Мифология итальянского фашизма
1.5. Мифология маоистского тоталитаризма
1.6. Мифологизация отношений «верхи - низы» в обществах тоталитарного типа
Глава 2. Семантика основных символов тоталитарных государств
2.1. Знак - эмблема - символ
2.2. Украденный священный символ или четыре стороны свастики
2.3. Фашио - это Империя (символика Италии Муссолини)
2.4. Красная звезда «освещает» серп и молот (символ и эмблема)
2.5. Традиция и доктрина
Глава 3. Ритуальная культура тоталитарных государств
3.1. Церемония - ритуал - архетип
3.2. Типы ритуалов в тоталитарных обществах
3.3. Праздник как система и инструмент тоталитарной индокринации
3.4. «Праздник спорта» как пропаганда
3.5. Тоталитарный миф и «новояз»
3.6. Семантика парадигмальных жестов
3.7. Тоталитарное государство как «синтез искусств»
Заключение
Список использованной литературы:
Актуальность темы.
Относительно тоталитарного опыта XX века сложилось огромное количество стереотипов, которые упрощают и делают феномен одномерным и, следовательно, неистинным. С одной стороны, действия по укреплению государственности одними сразу квалифицируются как «предтоталитарные», с другой стороны, прошлое зачастую идеализируется. (Это касается не только РФ, но и Германии, где в результате опроса 1992 года, выяснилось, что каждый третий (!) немец находит нацизм положительным явлением).
Появление в РФ целого спектра групп и движений, основанных на ценностях тоталитаризма (от «Вервольфа» до национал-большевиков) делает анализ тоталитаризма необходимым. Современная Россия ищет свою идею, и в этот вакуум врывается то, что ранее никогда не было здесь широко популярным -расовые идеи (от примитивных до «гиперборейских истоков русского народа»), теории неоязычества и т. д.
Теоретический интерес к проблеме тоталитаризма характерен и для Германии (с 1974 года, например, там выходит серьезный аналитический журнал «3 рейх»). Но, чтобы видеть будущее, необходимо понять прошлое, которое при стечении обстоятельств может превратиться в «воспоминание о будущем». Одного морального осуждения здесь недостаточно, необходимо найти не только общее в тоталитарном опыте, но и глубоко специфическое, а это возможно только при анализе явления через призму мировой культуры. Прежние мифы умерли, но архетипы их живы и продолжают существовать в подсознании людей. Поэтому актуальность исследования тоталитаризма не уменьшается, но возрастает и не только для молодой демократии в России, но и для всего мира. Информационный взрыв последних десятилетий создает у человека разных культур ощущение постоянной изменчивости. Это способствует мифологизации сознания современного человека, так как миф упорядочивает хаотическую картину мира. Сила мифа, в частности тоталитарного мифа - в его способности возвращаться к жизни в другом обличьи.
Следовательно, беспристрастное исследование тоталитаризма является востребованной и неотложной задачей.
Степень научной разработанности проблемы.
Проблема феномена тоталитаризма занимает особое место в философской мысли XX века. Социальный катаклизм в России не мог не вызвать мучительных вопросов о сути и причинах невиданного феномена - Н. Бердяев, В. Розанов, Е.Трубецкой, Л.Шестов, и другие еще до появления термина «тоталитаризм» пытались понять природу нарождающейся новой культуры. С возникновением режима Муссолини и нацистского движения интерес к проблеме затрагивает все уровни европейской интеллектуальной элиты. В творчестве Р. Генона, Т. Манна, Х.Ортега-и-Гассета, М.Элиаде, появляются попытки осмысления общекультурных тенденций, лежащих в основе возможности появления этого феномена. С середины 30х г. XX века начинается анализ собственно тоталитаризма, но исследования ведутся в основном в политологической плоскости (Ф. Боркенау, К. Дейч, К. Гейден), а с 40-50х г.г. в полит-социологическом ключе (3. Бжезинский, К.Поппер, К. Фридрих, Ф.Хайек). Культурным основанием такого подхода была абсолютизация ценностей «веберовской» цивилизации, где главное - это борьба самодостаточных индивидов и групп, что и получило свое выражение в «игре политических сил», в парламентаризме. Другие уровни, срезы и пласты мировой культуры или просто игнорировались или считались априори аномальными.
Исключением здесь являлось творчество В. Райха, который рассматривал тоталитаризм с позиций психоанализа (позже, значительно модернизированная, эта линия будет разрабатываться Э. Фроммом).
В 60-70 г.г. XX века появилось несколько новых направлений анализа тоталитаризма, что обогатило инструментарий исследования феномена, он становится объемным и многомерным объектом изучения. «Инициатическая школа» (Л. Бержье, М. Равенскрофт, М. Серрано) открыла связь (особенно национал-социализма) с особой субкультурой мировой традиции - эзотеризмом, герметизмом. X. Арендт в тоталитаризме видит не социальные структуры и

политика и человека) - слились «Владимир Ильич Ульянов» и «Николай Ленин». Все личные письма вождь всегда подписывал - Владимир Ульянов, государственные документы (как глава Совнаркома) - Вл. Ульянов (Ленин), а вот в партийных делах он фигурирует только как «Николай Ленин». Запад его вообще знает как «Николая» - еще в 80-х годах XX века президент Рейган в своих речах громил «Теорию Николая Ленина». (А 27 января 1924 года «Венское красное знамя» в передовице писало - «Владимир Ильич Ульянов умер, но Николай Ленин, вождь мирового пролетариата, продолжает жить»).
Но и «Николая» никакого тоже не было. В 1919 году, давая письменные ответы на вопросы американской газеты, Ульянов, как обычно, поставил подпись
Н. Ленин, которую в газете «расшифровали» по простому как «Николай», а «вождь мирового пролетариата» никогда это не опровергал. То есть боролся именно как политик - Н. Ленин. С разными псевдонимами эта буква появляется чаще всех (21 раз), и всегда только как «Н». Но это не буква и не инициал. Это знак - индикатор, «символический знак» (иногда он появляется и у других лидеров революции). Без этого исчезнувшего1 (а точнее, убранного) индикатора слова «Ленин» превращается в псевдоним с огромными равновероятными рядами смыслов. Но с индексом «Н» появляется то, что схоже с принципом образования цепной реакции. Образуется «критическая масса», взрывающая тупик смыслов, так как через индикатор указывается уровень символа, а он в свою очередь конкретизирует индекс и объединяется с ним в смысловой ряд. В этом смысле интересна теория Ж. Пурвулеско и Ж.-П. Лорана - известных исследователей традиции, по которой «Н» - очень известный знак инициатической культуры, «священное слово Традиции» (Некаман), означающее Великое Делание и призыв к отмщению2.
1 Первая книга о Ленине, вышедшая в Петрограде в 1918 году, Г. Зиновьева так и называлась «Н. Ленин».
Мы не будем комментировать утверждения писательницы Л. Васильевой о том, что Александр Ульянов не был казнен в 1887 г., а умер в психиатрической больнице в 1901 г., но лишь укажем на факт, что впервые и навсегда «Н. Ленин» под рукой младшего брата появится в конце 1901 - начале 1902 г.г.