Культурфилософский контекст абсурда в художественном сознании России рубежа XX - XXI вв. : на материале творчества В. Пелевина, Д. Липскерова

• Автор: Вдовиченко, Ольга Владимировна
• Шифр специальности: 24.00.01
• Научная степень: Кандидатская
• Год защиты: 2009
• Место защиты: Саранск
• Количество страниц: 170 с.

Глава 1. Рефлексия абсурда: философско-культурологический аспект
1.1. Интерпретация феномена абсурда в истории гуманитарной мысли
1.2. Антиномическая сущность абсурда
1.3. Междискурсивный характер поэтики абсурда
Глава 2. Репрезентация идеи абсурда в художественно-литературном сознании
2.1. Специфика становления поэтики абсурда в отечественной литературе XX столетия
2.2. Абсурдизация как прием поэтики В. Пелевина
2.3. Трансформация традиции абсурда в драматургии Д. Липскеро-

Заключение
Библиографический список

Актуальность темы исследования. Особенностью развития культуры рубежа ХХ-ХХ1 вв. является смещение ее интереса в область онтологической проблематики, проясняющей основу человеческой жизни. Опыт развития предшествующей культуры наглядно показал, что «абсурд - симптом разрыва с бытием. Абсурд - плата за ослепление доказательной мощью понятия. Абсурд - покинутость в отчаянии, тщетность любых усилий что-либо изменить» [224, с. 141]. Изменяясь и трансформируясь в сознании различных эпох, абсурд является универсальным феноменом, который относится к экзистенциальной области человеческой культуры.
В ситуации современного кризиса культуры человек ощущает себя «посторонним» (А. Камю) в мире равнодушных к нему вещей и людей. Абсурдное сознание является толчком к возникновению экзистенциального мышления, отказывающегося от различения субъекта и объекта, мышления, в котором человек выступает как экзистенция, как телесно-эмоционально-духовная цельность, так как экзистенция находится в неразрывном единстве с бытием. Абсурдное сознание является особым состоянием «ясности», которое предшествует, если следовать М. Хайдеггеру, «экзистированию», «забеганию вперед», а с точки зрения К. Ясперса - «пограничной ситуации» между жизнью и смертью. Тем самым абсурд как адепт «конца света», вселенского хаоса, «ничто» вплотную связан с кризисом культуры и проблемой его интерпретации. Как индикатор наметившегося кризиса сложившейся системы, «симптом нарушения равновесия в жизни сознания» [224, с. 140], абсурд маркирует завершенность этой системы.
Сложность изучения абсурда заключается в попытке описания рациональным языком феномена, выходящего за его границы. «Абсурдизм вряд ли можно понять в его собственных терминах, потому что понимание - это о-смысл-ение, а осмысление - прямая противоположность абсурда. Если мы хотим понять абсурдизм, то мы должны взглянуть на него извне, избрав такую точку зрения, от которой происходит слово “понимание”» [217]. В этой

ситуации экзистенциальная проблематика может вести к определенным изменениям в самом бытии человека, вызывая необходимость осмысления его предельных оснований. Абсурд возникает не только как разрыв между миром и человеком, между действительностью и искусством, но и как поиск единства в них. Поэтому, понимание его сущности невозможно без обращения к философскому, историческому, художественному опыту.
Данный феномен рассматривается как форма критики европейским человеком самого себя, попытка понять глубинные слои своего мышления, встречающегося с радикально иным по отношению к себе. Таким образом, ответы на экзистенциальные вопросы: в чем смысл жизни? Что есть счастье? и др., лишаясь критерия универсальности, все теснее сопрягаются с временем и местом и конкретным автором. Данный ракурс рассмотрения позволяет зафиксировать нерасторжимое единство проблемы абсурда и человека, и продемонстрировать то, как происходит становление понимания абсурда в культуре и функционирование правил этого понимания на уровне человека, существующего в единстве с другими людьми и культурами, которые воспринимаются как иные. Так или иначе, проблематика абсурдности мира, человека, мышления выводит нас не только на уровень самоидентификации человека, но и шире - в круг функционирования ценностей культуры.
Бытие абсурда в различных сферах человеческой жизни выявляет существующее научное противоречие. «В европейской культуре XX века абсурд стал как бы аргументом в пользу коренного единства мира. Это, во-первых, а во-вторых, он стал демонстрацией внутренней хаотичности, неупорядоченности этого единства» [28, с. 70]. С одной стороны, накоплен огромный материал в трактовке языковых, литературоведческих, логических, философских проблем абсурда. С другой стороны, категория «абсурд» сохраняет свою неопределимость, закрытость и относится к неустойчивым терминам, при этом, как отмечает И. Бражников, «абсурд в том или ином виде - как элемент поэтики или даже как мироощущение - пронизывает собой все искусство» [31, с. 205]. Необходим синтез конкретного материала и абстрактно-

велировании позитивных сторон. В результате возникают парадоксальные образы, вызывающие чаще всего не смех, а чувства резкого неприятия, отвращения, презрения, иногда даже страха, ибо в них концентрируется и выражается как бы сама негативность человеческого характера и его существования... Гротеск превращается в абсурд...» [39, с. 236].
В психологическом плане момент «дестабилизации» смысла, создающий ситуацию смысловой утраты, переживается как растерянность и шок от крушения «опор» бытия - в виде норм, традиций, правил. При этом «гротеск имеет место не там, где художника интересует вымышленная реальность сама по себе, а там, где его внимание обращено на ее парадоксальное соседство с реальностью объективной» [282, с. 69]. Подобные состояния «соседства» реальностей выступают основой конституирования гротескного образа, являющегося художественным отражением абсурдного в культуре.
Наиболее важное культурологическое значение гротеска раскрывается через его отношение к смыслу, утрата или трансформация которого внешне выражается через причудливость или уродливость образа, а внутренне, в плане эмоционально-психологического восприятия, порождает сложные реакции, среди которых немалое место принадлежит страху. Страх приходит как ответ на угрозу сложившимся нормам, служащих опорой наличного культурного бытия, это страх утраты освоенного мира, происходящий от угрозы вторжения извне, означающей привнесение хаоса в устойчивую и стабильную систему культуры. В данном случае гротеск - это прорыв в другой, альтернативный мир, в котором существует угроза порядку и организованности. Сочетая в себе противоречивые элементы, различные фрагменты бытия, гротеск по своей природе полисемантичен. Его образность заставляет отказаться от привычных представлений о мире, открывает его с новой стороны, как «мир остраненный».
Идея гротеска как выражения абсурда находит свое воплощение в искусстве постмодернизма, для которого является специфическим изображение аномального, нарушающего норму, как нормального и привычного. Если мир