Менталитет крестьянства и российский политический процесс

• Автор: Вилков, Александр Алексеевич
• Шифр специальности: 23.00.02
• Научная степень: Докторская
• Год защиты: 1998
• Место защиты: Саратов
• Количество страниц: 363 с.

События последних лет наглядно показали, что в истории российского крестьянства открылась очередная трагическая страница. Административное реформирование деревни обернулось против крестьянина и окончилось неудачей. Ход преобразований, приведший к глубокому кризису всей аграрной сферы, показал, что причины трудностей гораздо сложнее и коренятся в глубинных пластах не только социально-экономических и политических противоречий, но и в сфере сознания и психологии современного российского крестьянства. Поэтому прежде чем отвечать на извечный российский вопрос «Что делать?» нужно разобраться с тем, что представляет собой менталитет основной массы «бывшего» колхозного крестьянства, каковы основные детерминанты его эволюции, какой должна быть государственная аграрная политика, чтобы соответствовать специфике российской ментальности и одновременно отвечать потребностям высокотехнологичного сельскохозяйственного производства в рыночных условиях.
Инертность и негативное отношение значительной части крестьянства к политическим и социально-экономическим инновациям, отсутствие массовой поддержки реформ снизу, прокоммунистические электоральные предпочтения многие политологи связывают с последствиями тоталитарной системы, приведшей к извращению базовых мировоззренческих принципов. В научной литературе эти аспекты отчасти раскрывались в концепции «раскрестьянивания». Ученые и публицисты в конце 1980 гг. сходились во мнении, что в результате развития колхозной системы в деревне получили массовое распространение такие негативные явления, как утрата самостоятельности, лишение хозяйского начала, отсутствие личной заинтересованности в конечном результате, рваче-

ство, равнодушие. Они стали следствием невиданной по своим масштабам и жестокости коллективизации и раскулачивания, установления командной системы производственных отношений, беспрецедентного выкачивания материальных и людских ресурсов из деревни, бесчисленных экспериментов над сельскими тружениками, их образом жизни, традициями и культурой.
Казалось бы после краха всепроникающего социалистического «Левиафана» основная несущая конструкция колхозно-совхозного строя была устранена и у крестьян появилась возможность вернуться к самостоятельному хозяйствованию на земле. Однако вместо «черного передела» большая часть колхозов и совхозов лишь формально реализовала Указ президента «О неотложных мерах по осуществлению земельной реформы в РСФСР» от 27 декабря 1991 г. и не изменила сути внутриколхозных производственных отношений. Оказалось, что у этой системы, лишенной внутренних источников саморазвития в условиях советской власти, запас прочности оказался гораздо выше, чем предполагали реформаторы. Первые упрощенные объяснения неудач реформирования как результата сопротивления партноменклатуры стали дополняться поисками исторических особенностей менталитета российского крестьянства: «рабская психология», «тяга к сильной руке», «стремление к всеобщему поравнению в нищете», «безынициативность», «отсутствие тяги к богатству», «леность», «праздность», «покорность» и т. п.1 Эти качества связываются с длительным существованием крестьянской общины в России, предопределившей коллективистские и антисобственнические массовые настроения, которые в свое время обеспечили большевикам победу, а теперь тормозят современную
аграрную реформу. Появляются утверждения о схожести общины и колхоза и
1 См., напр., Ольшанский Д. В. Социальная психология «винтиков»// Вопросы философии. 1989. № 8; Кяопыжникова Н. Настроения крестьянства и аграрное реформирование// Свободная мысль. 1995. № 5; и др.
2 См.: Егоров Ю. Аграрная реформа: уроки прошлого и современность //Свободная мысль. 1993. №6.

даже об их фактической сопряженности, в основе которой лежит идентичность крестьянского и большевистского менталитетов 3.
Смысл такого одностороннего подхода выглядит суровым «судебным приговором» крестьянству, без учета конкретно-исторических «смягчающих обстоятельств» формирования его менталитета. Действительно, если «коллективизм», а вместе с ним и все вышеперечисленные характеристики есть неустранимый антропологический стержень его менталитета, не оставляющий места для развития индивидуализма и связанных с ним прогрессивных начал, то ответственность за провалы аграрных реформ и революционные потрясения в России несет само крестьянство, а «цвет нации» в лице реформаторов лишь страдает от непонимания и бессилия перед косной и инертной массой. В этом случае и крепостничество объясняется интеллектуалами как не слишком обременительное, иначе не просуществовало бы оно в России до середины XIX столетия. Не случайно и то, что после его отмены сверху сохранился другой институт подавления личности в виде общины с ее регламентациями и уравнительными правилами. Ее не удалось разрушить даже «сверху» в ходе столыпинской реформы, а после 1917 г. община задавила ростки частной собственности и индивидуализма. Большевики учли менталитет крестьянства и лишь заменили одну форму коллективизма на другую для более эффективного внеэкономического принуждения. Без него крестьянин работать самостоятельно не приспособлен, в чем и коренится главный тормоз всех аграрных реформ 4.
Подобная логика не столько игнорирует объективно-исторические условия становления и эволюции крестьянского менталитета в России, сколько интерпретирует их в заранее заданном аналитическом ключе, при котором оценоч3 См.: Бабашкин В. Крестьянский менталитет; наследие России царской и России коммунистической// Общественные науки и современность. 1995. № 3.
4 См.: Стариков Е. Н. Общество-казарма от фараонов до наших дней. Новосибирск, 1996.

торый затем стал свойственен многим единоличникам» 15. Подобные характеристики не только противоречили огромному дореволюционному научному наследию, но и оценкам большинства советских исследователей общины 16. Тем самым замысел авторов был реализован в меньших границах, чем это позволяла официальная идеология.
Работа П.С. Кабытова, В.А. Козлова и Б.Г. Литвака, посвященная анализу •у/ духовного развития крестьянства, хотя и исходит из официальной установки -рассмотреть процесс «превращения крестьянина из бесправного крепостного... в союзника пролетариата в социалистической революции, борца за юридическое, экономическое и духовное освобождение, строителя нового общества» 17, имеет для нас большее методологическое значение в связи с тем, что авторы опирались как на достижения советской социологии и психологии, так и на труды аграрной истории и истории культуры. Этот подход показал возможности междисциплинарного исследования исторических корней менталитета российского крестьянства. Исследование И. Т. Левыкиным потребностей, интересов, социальных чувств и эмоций, настроений, обычаев, традиций и привычек колхозного крестьянства представляет пример структурирования данного материала в соответствии со сложившейся в советский период квалификационно-профессиональной стратификацией деревни. Значительное место данным аспектам отводится в работах В. Б. Островского 18, П.П. Великого19, В.М. Долготам же. С. 107-109.
16 См.,напр.: Громыко М. М. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян. М., 1986; Александров В. В. Сельская община в России (ХУ11-нач.Х1Х в.) М., 1976; Ежегодник по аграрной истории. Проблемы истории русской общины. Вологда, 1976. Вып. У1.
17 Кабытов П. С., Козлов В. А., Литвак Б. Г. Русское крестьянство: этапы духовного освобождения. М., 1988. С. 5.
18 См.: Островский В. Б. Колхозное крестьянство СССР. Саратов, 1967; Его же. Новый этап в развитии колхозного строя. М., 1977, и др.
19 См.: Великий П.П. Духовная жизнь советского села. М., 1982.